— Я не оскорбился, генерал.

— Я — откровенный старый трупер и не претендую на что-нибудь большее. Или меньшее. Простой трупер, только старый. То, что происходит у вас, заставляет меня пытаться действовать как дипломат, и я делаю все, что могу. — Она громко засмеялась. — Но это не слишком хорошо, и я говорю это вам напрямик. Ваши обычаи кажутся мне повернутыми не в ту сторону, и я все время жду, что они повернутся туда, куда надо. Ну, например, возьмем ее. — Саба указала на Синель, которая вошла с подносом в руках. — Мужчина и женщина разговаривают, а женщина их ждет. Я не говорю, что такого нельзя увидеть у нас, но совершенно точно нельзя увидеть часто.

— Но вернемся к… — Шелк взял предложенную чашку. — Спасибо, Синель. Ты не обязана приносить нам кофе, и я не уверен, что генерал Саба осознает это. Иногда доброта и раболепие выглядят очень похоже, хотя они совершенно разные. Не хочешь ли сесть?

— Если я не помешаю.

— Конечно, не помешаешь. Мы будем счастливы твоему обществу, и я знаю, что ты очень хотела встретиться с генералом Саба. Она командует дирижаблем Рани.

— Я знаю. — Синель подарила Сабе улыбку восхищения.

— Она — одна из наших спасителей. После боя генералиссимус Узик сказал мне, что был восхищен эффективностью, которую ее птеротруперы продемонстрировали бригаде наших гвардейцев.

— Отборные бойцы, каждая из них, — самодовольно сказала Саба Шелку. — Жестокое соревнование, чтобы попасть в отряд. Берем только одну из одиннадцати желающих.

— Я бы хотел вернуться к авгурам. Надеюсь, если я надоел вам, настойчиво твердя об этом, вы меня извините; я учился на авгура и сомневаюсь, что когда-нибудь полностью перестану интересоваться ими. Но, вначале, я бы хотел узнать — смогу ли я, хоть раз, подняться на ваш воздушный корабль?

Саба подмигнула Синель, на мгновение ее грубое лицо озарила улыбка.

— Один из наших учеников — его зовут Рог, и сейчас он является моим курьером — не так давно сказал мне, что мечтает о полете. Я тоже, хотя не признался в этом Рогу, или даже самому себе, когда говорил с ним.

— Птица летать! — объявил Орев.

— Вот именно. Трудно посмотреть вверх и не увидеть птицу; кроме того, каждые несколько дней появляются летуны, доказывая, что это возможно. Когда я был мальчиком, я обычно представлял себе, что они кричат: «Мы можем летать, а вы — нет!», хотя они летели слишком высоко, чтобы их можно было услышать. Я знаю, что это глупо, но до сих пор хочу летать.

— Крыл хорош. — Орев продемонстрировал его, прыгнув на голову Шелка.

— Какое-то время он не мог летать, — объяснил Шелк. — Очень сомневаюсь, что до этого он так гордился этим крылом.

— Я собираюсь удивить вас, кальде, — объявила Саба. — Вы можете подняться на корабль в любое время. Только дайте мне знать заранее, когда вы придете, чтобы я смогла подготовить для вас сбрую трупера.

— Конечно. — Шелк глотнул кофе и застыл, восхищаясь прекрасным позолоченным фарфором, содержащим помимо кофе еще и нарисованную Сциллу.

— Если бы это было вино, я бы сказала, что собираюсь экипировать вас крыльями, как у моих девочек, — Саба свирепо улыбнулась, продемонстрировав нижние зубы, — и столкнуть вас вниз. Но поддельным дипломатам нельзя отпускать такого рода шуточки.

— Я думал об этом, — вздохнул Шелк. — Не уверен, что у меня хватит мужества, но я мог бы попробовать.

— Не надо. Вы покалечитесь на всю жизнь, если вообще останетесь в живых. Мои девочки начинают тренировки с помоста размером с эту комнату. Я… это еще кто?

— Кто? — Шелк посмотрел на дверь, как и Синель.

— Лицо в этом зеркале. — Саба встала, держа чашку в руке. — Кто-то, кого здесь нет, и кого я раньше не видела. Я видела ее в зеркале!

— Я уверен, что видели, генерал. — Шелк поставил свою чашку на стол.

— Вы только что вновь открыли ваш дворец, верно?

— На самом деле меньше часа назад. Майтера Мрамор и…

— Тайный проход. — Тон Сабы не допускал возражения. — Глазок в зеркале, и кто-то уже наблюдал оттуда за нами. Один проход, по меньшей мере, но может быть и больше; я уже видела такое дома. Что делает эта девочка?

Синель подошла к зеркалу и взялась обеими руками за его богато украшенную раму.

— Пыльно, — сказала она Шелку. — Они все закрыли чехлами, от пыли, но, каким-то образом, она все равно проникла внутрь. — Кряхтя от усилия, она сняла зеркало с крюка; за ним находилась ничем не примечательная штукатурка, чуть более светлая, чем по сторонам.

Саба встала, за ней Шелк. Он прихромал к стене и постучал по ней костяшками пальцев, вызвав глухой звук. Саба молча смотрела, ее широкий рот безмолвно двигался.

— Повесить обратно, патера? — поинтересовалась Синель.

— Не думаю. Не сейчас, по крайней мере. Я смогу, или мастер Меченос. Можешь опустить, не уронив?

— Конечно. Силы хватит.

Саба щелкнула каблуками блестящих кавалерийских сапог.

— Прошу прощения, кальде. Я ухожу. Я очень извиняюсь.

— Еще не время, — поспешно сказал Шелк. — Приближается ваша генералиссимус Сиюф с тысячами…

Саба выронила из рук чашку, которая упала на роскошный ковер, забрызгав черным кофе его и сверкающие сапоги.

— Именно эту новость я и собиралась сказать вам! Вы… вы узнали об этом по внутренностям животных?

Глава третья

Первая теофания фелксдня

Через три насыщенных событиями дня после того, как Саба разлила кофе, Кабачок, зеленщик, оторвался от приятного предвкушения парада, который должен пройти рядом с рынком, и уставился на усталого пророка, подошедшего к его ларьку.

— Гагарка? — Кабачок пригладил заляпанный фруктовыми пятнами фартук. — Это ты, Гагарка?

— Я. — Спасаясь от ветра, пророк оперся о заваленный апельсинами прилавок.

— Ты же кореш кальде. Так говорят.

— Да, мне кажется. — Гагарка почесал заросший щетиной подбородок. — Он мне нравится, и я принес барана, когда пришла Киприда. Но я не знаю, нравлюсь ли ему я. Если нет, я его не виню.

Кабачок вытер нос рукавом.

— С генералом Мята вы тоже кореша.

— Сейчас каждый ей кореш. Так я слышал.

— Мне сказала Ложнодождевик. Знаешь ее? Жена мясника.

Гагарка покачал головой.

— Она знает тебя, и она говорит, что ты бывал в мантейоне Шелка на Солнечной улице.

— Ага. Я знаю, где это.

— И еще она говорит, что ты часто сидел в их маленьком саду и разговаривал с ней. С генералом Мята. Хочешь апельсин?

— Конечно, но у меня нет денег. Которые я мог бы потратить.

— Бери несколько. Погоди минутку, я дам