— Верь мне, я помогу тебе, майтера. Мы поедем туда, как только сможем. Клянусь.

Она вынула из пустого рукава большой белый платок.

— Мне очень жаль, патера. — Она слегка коснулась платком глаз. — Я разучилась плакать, очень-очень давно. Тем не менее, мне очень хочется. Так много работы, а ты ушел, патера Росомаха исчез, майтера Мята неизвестно где, мне надо заботиться о внучке, и на все про все только одна рука.

Шелк мгновенно принял решение:

— Тогда я поселю вас у себя, майтера, по крайней мере, на какое-то время. Тебя и Мукор. Мне нужны вы обе, и слишком опасно для тебя — и особенно для нее — оставаться здесь в одиночестве. Поедешь ли ты со мной, если я тебя попрошу? Помни, я все еще авгур этого мантейона.

Она посмотрела на него, и за сухими поцарапанными линзами ее глаз вспыхнул новый свет.

— Да, конечно, патера, если ты так говоришь. Но сначала мне надо прибраться здесь. И повесить объявление на дверь палестры, чтобы дети узнали.

— Очень хорошо. На Палатине есть дворец кальде, рядом со дворцом Пролокьютора. Я уверен, что ты помнишь, где жил старый кальде.

Она кивнула.

— Я вновь открыл его. Несколько ночей я спал в Хузгадо, но больше этот промах не повторю: если у Вайрона есть новый кальде, он должен жить во дворце кальде. Прежде всего, мне нужно место для переговоров с генералиссимусом Сиюф, когда она приедет. Мы хотим официально приветствовать ее и ее армию, и я должен как можно скорее известить об этом генералиссимуса Узика. Без сомнения, тысячи свежих труперов резко изменят его планы.

Шелк повернулся к Хоссаану:

— Когда они появятся? Есть какие-нибудь соображения?

— Только примерные, кальде. Я не знаю точно, когда она вышла из Тривигаунта, но Сиюф знаменита скоростью передвижения.

— Неделя?

— Не уверен, — Хоссаан отрицательно покачал головой. — Три-четыре дня, как мне кажется.

— Патера, — майтера Мрамор коснулась руки Шелка. — Я не могу жить в одном доме с мужчиной, даже с авгуром. Я знаю, что никто… но Капитул…

— Ты можешь, если он болен, — твердо сказал Шелк. — Ты можешь спать в том же самом доме, чтобы ухаживать за ним. У меня рана в груди — я покажу тебе ее, когда мы будем там, и ты можешь помогать мне менять повязку. Я также восстанавливаюсь после перелома щиколотки. Я уверен, что Его Святейшество даст тебе разрешение, или его коадъютор. Хоссаан, ты сможешь отвезти нас в Хузгадо? Нас будет четверо.

— Разумеется, кальде.

— В настоящее время у меня нет поплавка, потому что они все принадлежат гвардии и нужны Узику. Возможно, я смогу нанять тебя и твой поплавок — мы еще поговорим об этом.

Майтера, сделай то, что ты должна, и прикрепи к дверям твое объявление. Я надеялся принести здесь жертву и отправиться в «Петух», но оба дела могут подождать. Возможно, завтра.

Хоссаан, я на мгновение зайду в дом, пока она занимается всем этим; потом мы заберем Мукор и юную женщину, которая приехала со мной, и заплатим за носилки.

* * *

— Я слышала, что у вас есть ручная птица, — сказала Саба, глядя на Орева; она была массивной женщиной и отчетливо напоминала злую свинью.

— Я не уверен, что «ручная» — подходящее слово, — улыбнулся Шелк. — За эти дни я несколько раз пытался освободить Орева, но он всегда возвращается и делает то, что ему нравится, говорит все, что хочет, и, похоже, наслаждается жизнью намного больше, чем я. Сегодня мы вернулись в наш мантейон, главным образом для того, чтобы заручиться помощью майтеры Мрамор — она будет проветривать этот дворец. Там я узнал важные новости, которые, кстати, сообщу вам через минуту.

— Правильно. — Саба щелкнула пальцами. — Вы, святые люди, вроде бы способны узнать волю богов, глядя на овечьи кишки. Верно?

— Да. Конечно, некоторые из нас делают это лучше, чем другие, и никто даже не предполагает, что в этом я много лучше среднего авгура. А в Тривигаунте есть авгуры?

— Нет резать! — потребовал подтверждения Орев.

— Не тебя, глупая птица. Безусловно, нет. — Шелк опять улыбнулся. — Я собирался принести его в жертву, и, хотя сейчас это исключено, он боится, что я передумаю. Но я хотел рассказать вам, что вернулся в мой дом за четками, которые вроде бы оставил там вечером фэадня. И я должен был сказать вам раньше, что он улетел, когда я вышел из носилок.

Я пошел в кухню, потому что иногда выкладываю все из карманов на кухонный стол, и он уже был на шкафе. «Птица дом», — сказал он мне с довольным видом; но он прыгнул на мое плечо, когда я уходил.

— Он, похоже, хороший трупер. — Саба откинулась на спинку отделанного слоновой костью кресла. — У вас здесь слишком много труперов-мужчин. Я еще не привыкла к ним, хотя многие из них сражаются достаточно хорошо. Я тоже сообщу вам новости, кальде, когда вы сообщите мне свои.

— Через минутку. Откровенно говоря, я боюсь, что вы умчитесь прочь, как только услышите их, а я хочу спросить вас об авгурах в Тривигаунте. Кроме того, Синель готовит кофе, и она будет разочарована, если мы его не выпьем. Она тоже хочет встретиться с вами — вы помогали спасти ее; она была одним из заложников Крови. — Видя, что Саба не поняла его, Шелк добавил: — Вилла за городом.

— О, там. Но мы пришли за вами, кальде.

— И спасли Синель, патеру Наковальня и мастера Меченоса — вы, генералиссимус Узик и несколько тысяч людей генерала Мята, должен я сказать.

Саба кивнула:

— Нас было мало, но мы сделали все, что могли. В любом случае, где Мята?

— Пытается превратить храбрых, но недисциплинированных и необученных добровольцев в гладко функционирующую орду, как мне кажется. Я сам пытался проделать такое, только в куда меньшем объеме — например с матерями детей из нашей палестры. Не завидую ей.

— С ними надо быть пожестче, иногда, — сказала ему Саба, с таким видом, как будто она наслаждалась этой стороной обучения. — Бывают моменты, когда все труперы — друзья. Но бывают и моменты, что тебе нужен карбай[5].

Шелк, разумно, не стал спрашивать, что такое карбай.

— Но все-таки об искусстве авгуров. Из того, что вы сказали, я понял, что в Тривигаунте его не практикуют. Правильно?

Саба наклонила голову, едва уловимое движение:

— Вы пытаетесь заставить богов любить вас и для этого режете животных.