– Спасибо, Джейсон.

– Будь спок. Что еще я могу для тебя сделать?

– Не сейчас. Но, думаю, скоро сможешь.

* * *

Отдел расследований департамента полиции Акрона ютился в муниципальном здании на Хайстрит – коричневой офисной коробке, один взгляд на которую уже вызывал приступ клаустрофобии. Детективы сидели на шестом этаже в конце коридора, стены которого были выкрашены в тошнотворный оранжево-бежевый цвет, почему-то заставивший Дэвида подумать о бутерброде с солониной.

– Я к детективу Сэкетту, – сказал Дэвид женщине за истошно-оранжевой стойкой.

– Присядьте, – ответила та, не глядя на него.

Том Сэккет, как выяснил Дэвид, был единственным детективом, занимавшимся убийством Джозефа Говарда Кинга. Новичок и самый молодой офицер отдела – на такого можно смело свалить глухаря и делать вид, что полиция работает. Общаться с прессой по поводу этого дела также входило в обязанности Сэкетта. Директор по связям с общественностью и шеф полиции, которым Дэвид звонил утром, оба дружно перевели стрелку на Сэкетта. «Свяжитесь с Сэкеттом, – сказал свежеиспеченный шеф Гаро, – его повысили в должности, как только в прессе появились первые публикации об этом деле. Он именно тот, кто вам нужен. Он ведет дело и в курсе всех подробностей».

«Сомневаюсь», – подумал Дэвид. Но он дозвонился до Сэкетта, и тот оказался весьма общительным малым. Уже хорошо. Из начальства не удалось выжать ничего, так, может, подчиненный что расскажет. Даже если он окажется полным дуболомом, ничего страшного – выйдет яркий образ для статьи.

Сэкетт сказал, что в принципе готов поговорить хоть сейчас. Дэвид позвонил Мишель, и та с радостью приняла «горящий вызов»; она копила на какой-то новый суперкрутой смартфон, и пара лишних дежурств пришлась ей очень кстати. Но когда она пришла, Таннер – такое с ним случалось – устроил истерику: завыл как пожарная сирена, лицо посинело, и казалось, еще чуть-чуть, и ребенок задохнется. Дэвид понимал, что сам виноват: так много времени проводил с сыном, что Таннер не терпел даже коротких его отлучек. В конце концов они помирились: Дэвид пообещал мальчику, что построит для него крепость из подушек и одеял, если тот прекратит визжать. Он даже сказал Мишель, что, если Таннер хочет, он может поужинать прямо в этой крепости. Еще бы Таннер не хотел!

Железная дверь напротив Дэвида открылась, и в комнату вошел детектив Сэкетт. Синяя рубашка поло заправлена в джинсы. Слева на поясе – полицейская бляха и пистолет, не вяжущийся с мальчишеским обликом детектива. Справа – полицейская рация и мобильник. Если он и был старше Дэвида, то не намного. Сэкетт не улыбнулся Дэвиду, но тот догадался, что это не со зла. Похоже, в представлении детектива бесстрастное выражение лица являлось неотъемлемым атрибутом его новой должности.

– Мистер Нефф? – спросил он.

– Можно просто Дэвид.

Дэвид протянул руку, Сэкетт пожал ее и назвал свое имя.

– Хорошая у вас сумка, – сказал Сэкетт, показывая на потертую изношенную кожаную и кое-где заляпанную сумку на плече у Дэвида. – Сразу видно, побывала в переделках.

Сумка и правда однажды спасла Дэвиду жизнь, но он не собирался посвящать детектива в подробности этой истории. Ему нравилось чувствовать на плече ее внушительную тяжесть, как когда-то отцовскую руку.

– Идемте. – Сэкетт жестом предложил Дэвиду следовать за ним. Они прошли длинным бежевым коридором без окон и остановились возле замызганной двери. Отдел расследований располагался в квадратной комнатушке с буро-рыжими крашеными стенами; на четырех столах громоздились кипы бумаг и стояли фотографии родных в рамочках. В пустом сейчас кабинете пахло ружейной смазкой и хот-догами. Окон здесь не было.

Сэкетт сел к столу, заваленному чуть меньше остальных. С висевшей над столом пробковой доски на Дэвида смотрели две фотографии. На одной – стройная темноволосая женщина и девочка с косичками на качелях в городском парке. Жена и дочь Сэкетта, подумал Дэвид. На другой фотографии – старом школьном снимке – была рыжая красавица с пухлыми щечками и россыпью веснушек на носу. Кэти. Ей здесь лет одиннадцать, но по резким очертаниям подбородка и загадочной улыбке в девочке легко было разглядеть взрослую Кэти. Никаких сомнений – Сэкетт думал, что она поможет разгадать тайну Старика с Примроуз-лейн.

– Итак… – сказал Дэвид, доставая из сумки репортерский блокнот и синюю ручку.

– Секундочку, – сказал Сэкетт. – Я только хочу вас предупредить. Я никогда раньше не разговаривал с журналистами и тем более с писателями. Нам это запрещено. Но я готов поделиться с вами информацией, потому что следствие зашло в тупик. И мы надеемся с помощью прессы нащупать новую версию. Хотя о некоторых вещах я, понятно, говорить не имею права.

– Разумеется.

– Книгу вашу я не читал, вы уж не обижайтесь. Я не очень-то люблю читать. Но жена читала, и ей понравилось, так что я согласился встретиться с вами вроде как ради нее. Вопреки здравому смыслу.

– О’кей.

– К тому же я навел о вас кое-какие справки. Говорил с департаментом шерифа в округе Медина. Они отзываются о вас не лучшим образом.

– Еще бы, – сказал Дэвид. – Они казнили Ронила Брюна, а он оказался невиновен.

– А теперь в штате Огайо нет высшей меры, и даже самым последним подонкам не выносят смертных приговоров. Все из-за вашей книги.

«Протеже серийного убийцы» вызвала в обществе бурное обсуждение, которое в итоге привело к отмене высшей меры наказания в штате. И Дэвид очень этим гордился.

– Вы все-таки называете его Джозефом Говардом Кингом? – спросил он, возвращая Сэкетта к главной теме.

– А как еще его называть? Мы не знаем его настоящего имени.

– Некоторые говорят про него: Старик с Прим-роуз-лейн.

– А я всегда называл его Стариком с тысячей перчаток, – ответил Сэкетт. – Но я что хотел вам сказать: люди шерифа вас терпеть не могут, но при этом очень уважают, по крайней мере его помощник. Он считает, вам надо было идти в детективы, а не в журналисты. Сказал, что из вас получился бы хороший сыщик. Потому я с вами и разговариваю.

Дэвид удивился. После выхода в свет «Протеже» он старался не ездить через округ Медина, опасаясь, что его остановят за какую-нибудь неработающую заднюю фару и пожизненно упекут в тюрягу. Бывший заместитель шерифа, который в свое время из кожи вон лез, лишь бы добиться смертного приговора для Брюна, прислал ему письмо, где называл Дэвида продажной газетной шлюхой и обещал «подправить» ему кое-что в лице, если он только сунется в город.

– Так что вас интересует? – спросил Сэкетт.

– Ну, прежде всего – почему вы зовете его Стариком с тысячей перчаток. И как вы обнаружили тело.

Сэкетт вытряхнул из пачки «Кэмела» сигарету, прикурил, глубоко затянулся, выпустил в потолок облако ядовитого дыма и кивнул на пачку «Мальборо», выглядывавшую из кармана рубашки Дэвида.