Что все это означало? О чем она говорила? Она просто напилась? Или сошла с ума?

Испытывал он не только страх, но и стыд. Разве можно так думать о собственной матери?

Тем не менее его радовал теплый, молочный свет ночника. Ему определенно не хотелось оставаться в темноте в полном одиночестве.

* * *

В кошмарном сне Эми родила какого-то странного, уродливого младенца, что-то мерзкое и отвратительное, больше похожее на краба, чем на человеческое существо. Она находилась с ним в маленькой, плохо освещенной комнатушке, и этот монстр преследовал ее, щелкая клешнями и раскрывая паучьи челюсти. В стенах были узкие окна, и, проходя мимо них, она видела по ту сторону стекла свою мать и Джерри Гэллоуэя, которые смотрели на нее и смеялись. А младенец прибавил скорости, настиг ее и ухватился клешней за одну из ее лодыжек.

Она проснулась, села с рвущимся из горла криком. Едва успела сдержать его.

«Всего лишь сон, — сказала она себе. — Всего лишь дурной сон, спасибо Джерри Гэллоуэю. Черт бы его побрал!»

В темноте, справа от нее, что-то шевельнулось.

Она включила лампу на прикроватном столике.

Занавески. Она приоткрыла окно на пару дюймов, чтобы обеспечить приток свежего воздуха, и легкий ветерок раскачивал занавески.

На улице, в одном или двух кварталах отсюда, протяжно завыла собака.

Эми взглянула на часы. Три ночи.

Посидела, пока не успокоилась, но, выключив свет, заснуть не смогла. Темнота давила, таила в себе угрозу. Такого она не испытывала с далекого детства.

У нее возникло ощущение, будто под покровом ночи к дому Харперов приближается что-то ужасное. Вроде торнадо. Но не торнадо. Что-то другое. Что-то странное, куда хуже природного катаклизма. У нее возникло предчувствие (не совсем правильный термин, но наиболее близкий к тому, что испытывала она в тот момент), леденящее душу предчувствие, что какая-то безжалостная сила надвигается на нее и всю ее семью. Она попыталась представить себе, что это может быть, но не нашла никакого объяснения. Ощущение опасности оставалось бесформенным, безымянным, но очень уж явным.

Не в силах отделаться от него, Эми поднялась и подошла к окну, пусть и чувствовала, что ведет себя глупо.

Кленовая аллея мирно спала, укутанная тенями. За их улицей южная окраина Ройял-Сити поднималась чередой пологих холмов, на которых в этот поздний час горела лишь редкая россыпь огней.

Дальше на юг, практически за городской чертой, располагалась территория окружной ярмарки. Сейчас она пряталась в темноте, но в июле, когда прибывало ярмарочное шоу, Эми из своего окна могла видеть множество огней и, само собой, ярко освещенное, вращающееся «Чертово колесо».

В эту ночь Эми видела только то, что и всегда.

За окном не было ничего нового, ничего опасного.

Ощущение, что она стоит на пути надвигающегося разрушительного шторма, ушло, сменилось вдруг навалившейся усталостью. Эми вернулась в кровать.

Единственной угрозой, нависшей над домом Харперов, была ее беременность, следствие совершенного ею греха.

Эми положила руки на живот, подумала о том, что скажет мать, задалась вопросом, всегда ли сама она будет такой же одинокой и беспомощной, как сейчас, еще раз попыталась понять, что же грядет.

В очереди к лотку со сладостями, закусками и напитками, расположенному рядом с каруселью, перед Крисси Лэмптон и Бобом Дрю стояли пять человек.

— Разумеется, это ужасно — тратить время на очередь, — сказала Крисси, — но очень уж хочется печеного яблока в сахарной пудре.

— Долго стоять не придется, — заверил ее Боб.

— Нам нужно побывать еще в стольких местах.

— Расслабься. На часах только половина двенадцатого. Ярмарочное шоу не закроется раньше часа ночи.

— Но это их последняя ночь. — Крисси глубоко вдохнула, наслаждаясь смесью ночных ароматов: попкорна, сахарной ваты, картофеля-фри с чесноком, жареных орешков и многих других. -

А-а-а-ах! У меня просто слюнки текут. Я ем весь вечер, но по-прежнему умираю от голода. Не могу поверить, что так много съела!

— Это все волнение, — ответил Боб. — Волнение сжигает калории. И все эти аттракционы. Каждый пугает до смерти, а страх сжигает калории быстрее тяжелого физического труда, — он на полном серьезе анализировал ее непомерный аппетит. Работал Боб бухгалтером.

— Послушай, почему бы тебе не постоять в очереди и не купить мне печеное яблоко, а я пока найду женский туалет. Встретимся у карусели через несколько минут. Таким образом мы одновременно убьем двух зайцев.

— Одним выстрелом.

— Что?

— Мы убьем двух зайцев одним выстрелом. Поговорка такая.

— Да, конечно.

— Я не думаю, что она здесь уместна, — продолжил Боб. — Не совсем. Но ты все равно иди. Встретимся у карусели, как ты и сказала.

«Дерьмо! — подумала Крисси. — Неужели все бухгалтеры такие?»

Она отошла от лотка, зашагала по влажным опилкам, лежащим на земле, сквозь грохот музыки, мимо аттракциона, где мускулистый молодой мужчина бил молотом по наковальне, измеряющей силу удара, дабы загнать шарик на максимальную высоту и тем самым произвести должное впечатление на свою девушку. Десятки зазывал приглашали посетителей шоу к различным игровым аттракционам, где те могли выиграть множество призов, от плюшевого мишки и большой куклы до всякой ерунды. Из сотни павильонов доносилась сотня различных песен, и вся эта какофония каким-то образом ублажала слух, сливалась в единую, странную, но приятную мелодию. Ярмарочное шоу являло собой звуковую реку, и Крисси с наслаждением плыла по ее водам, улыбаясь во весь рот.

Нравилась Крисси Лэмптон Весенняя ярмарка Угольного округа. Она относила ярмарку к главным событиям года. Ярмарка, Рождество, Новый год, День благодарения, ночь Хэллоуина с танцами в клубе «Лось», ночи Лас-Вегаса в церкви Святого Томаса (одна — в апреле, вторая — в августе) — вот и все интересное, что случалось за год, и больше за весь год в Угольном округе ничего не происходило.

Она вспомнила смешную песенку, которую пели в те времена, когда она училась в школе. Речь в ней шла о том, что все умные давно сбежали из Угольного округа, а остались лишь те, у кого одна извилина, да и та прямая.

В школе она смеялась над этой песенкой. Теперь, в двадцать один год, прекрасно отдавала себе отчет в том, какое ее ждало будущее, если она и дальше останется в этом Богом забытом месте.

Конечно, со временем она хотела уехать в Нью-Йорк или Лос-Анджелес, где возможностей было куда больше. Собиралась сделать это, как только на ее банковском счету набралась бы сумма, на которую она смогла бы прожить шесть месяцев в одном из этих мегаполисов. На пять месяцев денег Крисси уже накопила.