А почему нет? Что ему будет? Соединить приятное с полезным.

– Доброе утро, – произнес он ровным, чтобы не сказать радушным тоном, скользнув при этом взглядом по разрезу мятого, скорее всего, домашнего платья. Значит, Сеньтяй не дал девушке переодеться, вывел из квартиры в чем была. Только позволил накинуть плащ на плечи и всунуть голые ступни в полуботинки. Это правильно, это сразу выбивает из зоны комфорта, пугает, заставляет быть очень, очень сговорчивой. Это показывает, в чьих руках власть.

– Доброе. – Ее голос дрожал, но она постаралась скрыть это, призвав на помощь всю свою природную наглость. Но карие глаза испуганно хлопали, следили за каждым движением Коршунова, и следы плохо смытой с вечера косметики повеселили его. Вот ведь какая… Что общего могло быть у нее и принцессы с фотографий, сделанных Максимом? Поверить трудно.

– Вы знаете, кто я? – спросил Коршунов, и Нелли кивнула, судорожно сглотнув.

– Вы – отец Максима, – пробормотала она и побледнела еще больше, когда Сеньтяй бесцеремонно подтолкнул ее ближе к самому Константину Коршунову, а сам сел рядом. Она оказалась зажатой между ними. Она заметила, как мужчины переглянулись, но не поняла, что они передали друг другу глазами. Нелли лихорадочно гадала, в чем причина этого раннего визита, и визита не сухопарого Заказчика, к которому Нелли успела привыкнуть за прошедшие месяцы, а самого Коршунова. Господи, а вдруг он пришел, чтобы ее убить? Но за что? Нет, он пришел, потому что ему что-то нужно. А вдруг ему нужно ее убить? Нет, если бы он хотел ее убить, он бы просто велел кому-нибудь это сделать. Хоть бы тому же громиле, что глумливо на нее зырит. Даже одеться не дал, падла.

– Я всегда думал, что я представляю из себя что-то еще, помимо чести быть отцом Максима, – усмехнулся Коршунов, но глаза его были холодными.

– Я… не это хотела… я просто сказала… – Нелли запаниковала в душе. Это было выше ее возможностей. Как можно остаться спокойной под этим ледяным взглядом? – Я знаю, кто… вы…

– Это хорошо, что не нужно представляться, – ответил Коршунов и вытянул руку, прикоснулся к плечу Жеки. – Поезжай.

Машина тронулась с места, и сердце Нелли ухнуло куда-то вниз, дышать от страха стало трудно. Коршунов смотрел на нее спокойно и с любопытством и вдруг поднес руку к ее голове, к растрепанным волосам и мягким движением убрал их на другое плечо, оголив ее шею.

– А вы симпатичная девушка, Нелли, – сказал он ей и этим окончательно запутал. Он что, хочет ее? Это возможно? Нет, это неправильно. Невозможно, зачем она ему? Или… может быть, он видел ее фотографии, может быть, Аркадий показывал их, и она понравилась? Какие возможности это перед ней открывает? Какие опасности несет? Нелли постаралась успокоиться и глубоко вдохнуть.

– Спасибо, – пробормотала она.

– Не за что, – рассмеялся Коршунов, а «Мерседес» ускорялся, направляясь прочь от Москвы.

– Куда мы едем? Чего вы хотите? – Нелли хотела бы, но не могла больше сдерживаться. Ей было страшно.

– В одно место, где нам никто не помешает… поговорить.

– Поговорить? – переспросила Нелли. – Я готова сказать вам все, что может быть интересно.

– Я понимаю, – кивнул Коршунов с каким-то веселым сочувствием. – Мне этого мало.

– Вы… я сделала что-то не так? – пролепетала Нелли.

– Пока что нет, – покачал головой Константин, поднес руки к ее плечам и аккуратно стянул плащ. Тело Нелли одеревенело от этого простого, но говорящего столь о многом жеста. Коршунов отбросил ее плащ на переднее сиденье и вновь посмотрел на свою жертву. В глазах его плескался азарт. Его руки потянулись к домашнему платью.

– Не надо! – вскрикнула Нелли, и Коршунов тотчас же отдернул руки.

– Ты хочешь раздеться сама? – спросил он удивленно, заставив Нелли помертветь. Несколько секунд длилась пауза, а затем сильные мужские руки бесцеремонно сорвали с нее платье и трусики. Бюстгальтера на ней не было. Горилла, что пришел за ней в квартиру, заржал, когда перепуганная Нелли, голая, осталась зажатой между ними на заднем сиденье. «Мерседес» летел по пустым дорогам за город.

Он не планировал этого заранее, он всего лишь не смог удержаться. Соблазны, низменные желания, темные мысли – из них соткано ночное небо этого мира, и кем же он станет, если прекратит поддаваться им – роботом? Константин Коршунов не был роботом, хотя порой мог казаться им. Жизнь слишком коротка, чтобы отказывать себе в такой малости, как поиграть на чувствах испуганной глупой девицы с крашенными хной волосами и пикантной бабочкой-тату на ягодице, за которую хочется укусить. Может быть, он так и сделает.

Что может пойти не так, в конце концов?

Подруга Белоснежки любит деньги, а значит, можно будет утереть ее слезки купюрами – потом. А пока ее страх, ее глупые коровьи глаза, дешевые ужимки и такая обычная, с целлюлитом и лишним весом фигура, подпрыгивающие груди – каждый раз, когда машина налетала на небольшую кочку, – все это заставляло сердце Коршунова сжиматься в сладком предвкушении. Страхом можно питаться, он калорийнее круассанов в парижских кафе.

Охранники были сосредоточены и серьезны, когда вытаскивали Нелли из машины за волосы – чтобы заранее показать свои честные намерения. Она закричала, и парни никак не воспрепятствовали этому, так как хорошо знали, что, во‑первых, ее крики нравятся Коршунову, а во‑вторых, никто все равно не услышит.

Разве что кто-то случайно забредший в этот лес вплотную к заброшенной стройке.

Коршунов давно и хорошо знал это место, одно из тех, что он облюбовал для разных забав. Здесь, среди ветра, дождя, камней и бетона, все приближалось к абсолютному нулю, к неопровержимой истине, и грань между жизнью и смертью была такой четкой, как горизонт над закатным морем. Люди, которых приводили сюда – женщины, которых они привозили, – никогда не знали, смогут ли уехать отсюда живыми. Нет, игра была не в том, чтобы убить, а в том, чтобы иметь эту бесконечную власть над обнаженным, беззащитным человеческим существом, трепещущим перед тобой в смертельном ужасе.

То, что нужно. Это делает тебя богом, по крайней мере на несколько минут.

Сильные, глухие к Неллиным мольбам парни протащили ее, голую, по такому же голому бетону, усыпанному мусором и осколками битых бутылок. Коршунов стоял чуть поодаль и смотрел, как его прислужники привязывали жертву к металлической балке посреди полуразрушенного подвала. Обнаженное тело покрылось мурашками и слегка посинело. Холодно. Глубокая осень.

– Ты будешь вести себя хорошо? Будешь вести себя как положено женщине? – спросил Константин, подходя ближе. Руки были зафиксированы так высоко, что и грудь задралась. Веревка больно впивалась в запястья, и чтобы хоть как-то ослабить ее натяг, Нелли невольно приподнималась на мысочки. Отлично!

– Да. Да, – прохрипела она.

– Умница! – продолжил Константин. – Мы хотим быть уверены, что ты будешь предельно откровенна с нами. Тебе не надо бояться. Так ты не станешь кричать, звать на помощь, делать глупости?