— Да, завтра вечером, после экскурсии, устраивается званый ужин для гостей. Там будет много народу. Я как раз собиралась пригласить тебя для этой цели, чтобы ты тоже мог его почувствовать. Даже короли иногда ошибаются, и им необходим совет мастера.

— Хорошо, — одобрительно кивнул волшебник.

— А что там насчет отвара? — невинно поинтересовалась эльфийка.

— Я помню. — Старый отошел от стола, возле которого стоял, и подошел к другому, с алхимическими принадлежностями.

Только тут Эйриэн увидела, над чем он трудился все это время. На деревянной дощечке, напоминающей разделочную кухонную доску, лежало тельце мышонка. Его спинка была неестественно изогнута, из чего девушка сделала вывод, что бедное животное пострадало от мышеловки.

— Сколько суток ты не спала? — Маг отвлек ее от созерцания несчастного зверька.

— Только прошу тебя, не надо читать мне лекции о пользе регулярного сна и здорового образа жизни! — сразу перешла в наступление эльфийка.

Лукеен посмотрел на нее долгим взглядом и невозмутимо уточнил:

— Мне необходимы эти знания, чтобы понять, в какой концентрации готовить зелье.

Королева смутилась и сразу же ответила скороговоркой:

— Трое суток.

— Сколько еще собираешься не спать? продолжал допрос волшебник.

Эйриэн закусила губу, прикинула, за какое время она сможет выполнить все, что задумала, и выдала ответ:

— Думаю, завтра вечером я уже смогу лечь спать. Лукеен кивнул и вновь принялся за дело.

Подойдя к столу, где лежала мышка, Эйриэн провела пальцем по еще теплому меху.

— Ты, наверное, захочешь, чтобы орк тебя не почувствовал? — снова отвлек ее спокойный размеренный голос.

— Да, конечно. А такое разве возможно? Старый усмехнулся:

— Это у вас, у рас весны, магия крови сконцентрирована, как сахар в джеме, и чтобы ею пользоваться, нужно лишь пожелать, а мы, расы лета, вынуждены использовать разные настои, заклинания, амулеты, заговоры, чтобы управлять ею. Мы и придумываем всякое, а когда придумываем, то не всегда с первого раза получается то, что надо. Вот и я как-то экспериментировал и нашел один состав, который прячет на время от окружающих твою истинную силу. Я редко его использую, обычно все, наоборот, хотят казаться сильнее, чем есть на самом деле. Но ты не бойся, с тобой будет все по-прежнему, он влияет только на восприятие тех, кто с тобой рядом. Где-то я его записывал. Где же, где же?.. Вспомнил! — Волшебник, подметая пол длинной мантией, подошел к одной из полок и достал оттуда порядком потрепанную книгу со своими записями.

Эльфийка тем временем продолжала смотреть на мертвого мышонка:

«Вот ведь как странно. Извечная мечта всех магов… Казалось бы, всего несколько мгновений назад в этом маленьком крошечном тельце текла жизнь. Эта зверушка страдала, боялась, мучилась, но жила. А теперь… Что теперь? Что там, за гранью? Люди придумывают богов, которые осуждают тех, кто неправедно жил, и даруют тем, кто жил честно, лучшее будущее. Но никому еще не удавалось вернуть в мертвое тело душу, которая его покинула. Говорят, расы зимы могли это делать. Может, это правда, а может, такой же вымысел, как человеческие боги. Ведь все маги стремятся к одному — к бессмертию. Каждый своим путем, но лишь к одному — жить вечно, найти этот, возможно, единственный способ вернуть то, что содержит в себе саму жизнь…»

Размышления королевы прервал резкий удар по ее ладоням. От неожиданности она выронила тельце зверушки на пол.

— Нам живая королева нужнее живой мышки, — сурово сказал Лукеен, протягивая ей слегка дымящийся отвар. — У нас таких целый дворец, а королева — одна.

Он еще раз тяжело посмотрел на нее и пошел мыть инструменты, которые использовал для приготовления зелья.

Только тут Эйриэн поняла, что исчерпала почти весь запас своих сил — ее слегка шатало, руки мелко тряслись, а пальцы покалывало. Она и не заметила, как, задумавшись, отложила словарь, взяла мертвую мышку и попыталась ее оживить.

«Да, Николо иногда бывает прав, — подумала она. — Действительно, надо больше спать. Или просто выпить зелье». Королева залпом опрокинула варево Старого в рот и почувствовала, как оно обожгло ей сначала горло, потом пищевод, а затем и внутренности. На глаза навернулись слезы, дыхание перехватило, эльфийка отчаянно замахала руками, но не издала ни звука.

В этот самый момент дверь в мастерскую распахнулась, и звонкий мальчишеский голос возвестил:

— Учитель, я пришел!

Вслед за голосом влетел его обладатель с корзиной, полной изувеченных мышей. Это был Антуан, мальчишка семнадцати лет, ученик Старого.

Увидев ее величество, он, будто налетев на стену, сразу остановился, как-то сник и уставился взглядом в пол, словно пытаясь разглядеть новые пылинки на своих и без того сильно запыленных башмаках.

— Ну что я говорил! — намекая на грызунов, сварливо обратился Лукеен к эльфийке. — А тебя что, не учили здороваться? — повинил он ученика. — А то ее величество может подумать, что я тебя совсем ничему не учу, даже манерам.

— Доброй ночи, королева, — пробубнил своим башмакам Антуан и неловко поклонился, ненароком чуть не вывалив содержимое корзины.

В это время самой Эйриэн было ничуть не лучше, чем ученику Старого: горло по-прежнему жгло и горело, но она всем своим видом пыталась этого не показать.

— Здравствуй, Антуан, — еле выдавила она из себя.

От этих слов мальчишка покраснел, как спелый помидор на грядке. Он всегда казался Эйриэн до невероятности смешным. Непослушные вихры пепельного цвета торчали во все стороны, одежда была вечно чем-то перепачкана, а когда ему доводилось общаться с королевой, он непременно краснел, терял дар речи и опускал свои карие глаза в пол. Правда, только поначалу. Если его разговорить, он оказывался на редкость внимательным и интересным собеседником. Королева и ученик мага могли беседовать ночами напролет на самые разные темы, но только наедине — стоило в их разговор вмешаться кому-то третьему, как Антуан вновь замыкался в себе до такой степени, что начинал казаться немым.

Лукеен говорил, что в этом парне заложен огромный потенциал. Неизвестно, откуда верховный маг достал это чудо, но талант у «чуда» определенно был. Старый сам родился и вырос в простой семье, поэтому, когда гильдия магов стала навязывать ему богатых, но абсолютно бестолковых учеников, он однажды привел Антуана и поставил всех перед фактом, что будет обучать таинствам науки только его. Что ж, мальчишке определенно повезло: ему не пришлось платить баснословные суммы или проходить сложнейший конкурс на бесплатное место в школе магов. По окончании обучения у Лукеена ему автоматически, как воспитаннику главного мага страны, присуждалось звание магистра и ученая степень, а также государственное место работы в одном из крупных городов Эсилии.

Ученик попытался обогнуть королеву по кругу как можно дальше, сдвинул один стол, прополз по стеночке, сдвинул другой стол, так что приборы из гномьего стекла тревожно зазвенели, и наконец, достигнув цели, бросил корзину на пол. Учитель, все это время недовольно поглядывая на него, продолжал мыть магическую посуду. Антуан разобрался с ношей, положил очередного грызуна на дощечку и как бы ненароком заглянул в записи Старого. В этот момент его лицо преобразилось: с него исчезло вечное выражение испуга, а в глазах засветились любопытство и заинтересованность. Он одними губами произнес заклинание, над которым трудился мастер, и уверенно заявил: