Остальное вы получите тогда, когда мы наконец увидим те развалины, о которых вы говорили.

Он вытащил пачку лей и отсчитал купюры. Такую сумму Гогошу за целый месяц не зарабатывал, однако для американца эти, деньги были весьма незначительны. В довершение всего Вульп насыпал в сложенные ладони охотника кучу медных монет, которые американцы вообще считали не иначе как железками. Гогошу тщательно все пересчитал и спрятал, стараясь сохранять невозмутимый вид, однако это удавалось ему с большим трудом. В конце концов он все же расплылся в широкой довольной улыбке и облизал губы.

— Этого вполне хватит на выпивку, — произнес он и тут же торопливо добавил:

— Хотя и ненадолго. Ну, вы меня, конечно, понимаете?

— О да, конечно, я вас понимаю, — улыбнулся Вульп, откидываясь на сиденье.

Сзади послышались возбужденные голоса Армстронга и Лаверны, которые старались перекричать лязг и рокот мотора. Впереди сидела пожилая женщина, державшая на коленях корзинку, в которой кудахтали куры. Через проход от нее двое молодых крестьян — оба нескладные и неуклюжие — обсуждали возможные причины мора, напавшего на домашнюю птицу, и о чем-то спорили, тыкая пальцами в потемневший от времени номер “Сельскохозяйственной жизни Румынии”. В задней части автобуса сидела еще какая-то семья, все члены которой были щеголевато и нарядно одеты, но выглядели при этом несколько смешно и нелепо — новые модные костюмы и платья им явно не шли. Вероятно, они ехали на свадьбу или на какое-то другое семейное торжество.

Американцам — спутникам Вульпа — все это казалось странным и забавным, но у самого Джорджа — то есть у Георга — было такое ощущение, что он... возвратился домой. Да, он снова был дома. И все же он чувствовал себя озадаченным, сбитым с толку, и его не покидало какое-то горькое ощущение.

Эти чувства охватили его, едва лишь он сошел с трапа самолета две недели тому назад, хотя ему казалось, что с того дня, когда врач отвез его в Америку, все эмоции в нем умерли. Точнее, ему хотелось избавиться от горьких мыслей, преследовавших его с того момента, когда он остался сиротой. В первые годы своего пребывания в Америке он возненавидел Румынию и при каждом упоминании о ней и о своем происхождении впадал в глубочайшую депрессию. Возможно, это послужило одной из причин его теперешнего приезда — он хотел навсегда избавиться от тяги к этому месту, стряхнуть с него завесу тайны, чтобы наконец суметь сказать: “Здесь не было ничего важного для них... здесь не осталось ничего важного для меня... я навсегда уехал отсюда!"

Иными словами, он не сомневался в том, что эта страна и эти места заставят его вновь испытать горечь и повергнут в депрессию, но уже в последний раз. А потом он навсегда освободится от всего этого, оно уйдет и больше никогда не вернется, забудется навеки. Ему казалось что, когда он сойдет с трапа самолета и оглядится вокруг, он найдет в себе силы пожать плечами и сказать себе: “Кому все это нужно?"

Однако он ошибался...

Боль быстро прошла, а на смену ей пришло иное ощущение, как будто Румыния, его родная страна, мгновенно захватила его в свои сети и заявила ему:

"Ты всегда был частью меня. В тебе течет древняя кровь твоих предков. Здесь твои корни. Ты принадлежишь этой земле, а она принадлежит тебе”.

Особенно остро он почувствовал это здесь, возле самых гор, на пыльных дорогах и проселках, среди долин и лесов, неподалеку от высокогорных троп, горных перевалов и утесов, от заповедных и всегда пустынных скал, достающих до самого неба. О эти темные леса, заброшенные и удаленные от всей земли! Они будто всегда были с ним, у него в крови. Казалось, он даже слышал, как они шумят, подобно морскому приливу, и зовут его. Во всяком случае, он определенно слышал чей-то зов...

— Объясните-ка мне еще раз, — обратился к нему Гогошу, толкая его локтем в бок.

Вульп вздрогнул и вернулся к действительности, вновь осознав, что находится в автобусе, о чем он совершенно забыл, когда мысли и воспоминания унесли его далеко отсюда.

— Что? О чем рассказать?

— Зачем вы здесь? Что вам все-таки нужно? Будь я проклят, если понимаю, что это у вас за фантазии относительно вампиров, и почему они вас так интересуют?

— Да нет, — покачал головой Вульп. — Это они приехали сюда именно за этим. — Он кивнул в сторону двоих сидевших сзади. — Но для меня это лишь один из поводов к возвращению. На самом деле... Ну, я думаю, что мне действительно очень хотелось взглянуть на те места, где я родился. Хотя я и жил мальчиком в Крайове, но горы — это совсем другое. Именно здесь... мне казалось, здесь, в горах, я найду то, что мне нужно. Теперь, когда я их увидел, я получил удовлетворение. Теперь я знаю, что это такое и кто я такой. Теперь я могу уехать и никогда больше не думать об этом.

— И все же расскажите о другой причине вашего появления здесь, — настаивал охотник. — Обо всем, что касается разрушенных замков и всего такого.

Вульп вздохнул, пожал плечами и постарался объяснить все как можно лучше:

— Все это очень романтично. И вы как никто должны понять меня, Эмиль Гогошу. Ведь вы же румын! Вы говорите на местном румынском наречии и живете на земле, которая полна романтики! О, я не имею в виду романтичность юности — мальчиков и девочек! Нет, я говорю о романтике тайны, о романтических историях, легендах и преданиях. О той дрожи, которая охватывает всех нас, когда речь идет о нашем прошлом, когда мы пытаемся уяснить себе, кто мы такие и откуда идут наши корни. О таинственной силе звезд, о мирах, находящихся за пределами нашего понимания, о тех землях, которые существуют в нашем воображении и которым мы не знаем названия. Сведения о них нам могут дать лишь старинные книги или обрывки древних, рассыпающихся от времени карт. Вот как, например, вы вдруг вспомнили название замка, о котором шла речь.

Я говорю о романтике поиска старинных легенд и попыток проследить и раскрыть их происхождение, которая заражает людей подобно лихорадке. Ученые отправляются в Гималаи на поиски йети или охотятся за снежным человеком в лесах Северной Америки. Вы, наверное, слышали, что в Шотландии есть озеро, глубины которого ежегодно исследуют эхолотами в надежде обнаружить доказательства обитания там доисторического существа.

Привлекательность поисков подобных ископаемых состоит в возможности доказательства вечного существования, мира и наличия жизни на Земле в прежние времена. Человек испытывает пристрастие к исследованиям, заглядывает под каждый камень, отказывается верить в случайные совпадения и в конце концов доказывает со всей очевидностью, что ничто в этом мире не происходит случайно, каждое событие имеет не только причину, но и следствие. Для него это потребность души, он ощущает таинственную прелесть в том, чтобы, столкнувшись с непонятным или загадочным, разобраться во всем досконально, первым установить связь времен и событий.

Ученые изучили останки ископаемых рыб, существовавших на Земле примерно шестьдесят миллионов лет назад, и вскоре установили, что подобные им виды рыб и в наше время ловят в глубоких водах неподалеку от острова Мадагаскар. Когда люди заинтересовались историей Дракулы — героя литературного произведения, то с удивлением вдруг узнали, что когда-то на свете действительно жил Влад Пронзающий... и они захотели выяснить о нем как можно больше. А ведь, вполне возможно, о нем все забыли бы окончательно, если бы автор романа — непроизвольно или намеренно — не напомнил о нем и не возродил его к жизни. И теперь нам о нем известно как никогда много.