– Устала? – спросил Джек.

– Ага, – кивнула я. – И ужасно хочу есть. Если я засну, разбуди меня, пожалуйста, когда будут разносить еду.

– Конечно, разбужу.

Я отключилась еще до взлета, а когда открыла глаза, в салоне было темно и все будто спали. Один Джек читал газету.

– Кажется, я просила меня разбудить, – сказала я растерянно.

– Я решил, что лучше тебя не беспокоить. Ничего страшного, часа через два уже будет завтрак.

– Я не могу ждать два часа! Я не ела со вчерашнего дня!

– Тогда позови стюардессу. Пусть она принесет тебе что-нибудь.

Я смотрела на него и не узнавала. В прошлой жизни, до свадьбы, он бы вызвал стюардессу сам. Куда исчез тот истинный джентльмен, которого я знала? Неужели галантность и веселый нрав были лишь маской, чтобы произвести на меня впечатление? Почувствовав мой взгляд, он отложил газету.

– Кто ты, Джек? – тихо спросила я.

– Твой муж. Я твой муж, Грейс. – Он взял меня за руку, потом поднес ее к губам и поцеловал. – В горе и радости, в болезни и здравии. Пока смерть не разлучит нас.

Выпустив мою руку, он нажал кнопку, и через секунду явилась стюардесса.

– Вы не могли бы принести моей жене что-нибудь поесть? Она пропустила ужин.

– Конечно, сэр, одну минуту, – улыбнулась она.

– Ну что? – спросил Джек, когда стюардесса удалилась. – Порядок?

Я расчувствовалась. На глаза навернулись слезы благодарности. К счастью, Джек снова уткнулся в газету и ничего не заметил. Когда принесли ужин, я уничтожила его в мгновение ока. Общаться желания не было; я снова заснула и не просыпалась до самой посадки.

Джек настоял на том, что сам организует наш медовый месяц. Хотел сделать мне сюрприз. Он уже не раз бывал в Таиланде и знал, где лучше отдыхать. Перед свадьбой я всячески намекала на остров Самуй, но куда мы в итоге поедем, оставалось загадкой. Все же я была уверена, что в Бангкоке мы пересядем на внутренний рейс, и, когда вместо этого мы отправились к такси, испытала разочарование. Вскоре мы уже мчались в центр. На улицах кипела жизнь, и трудно было сдержать восторг, хотя шум и суета немного меня пугали. У отеля «Золотой храм» мы начали притормаживать; отель выглядел роскошно, и я было совсем воспрянула духом, но мы не остановились, а проехали еще метров триста до следующего отеля – вполне приличного на вид, но безо всякого шика. Внизу, в холле, все было неплохо – даже лучше, чем снаружи, а вот в номере… В ванной было не развернуться, и Джек явно не поместился бы под душем, так что я не сомневалась, что сейчас мы развернемся и уйдем.

– Прекрасно, – сказал Джек, сняв куртку и повесив ее в шкаф. – Мне все нравится.

– Ты шутишь? – Я оглядывала номер. – Уверена, можно найти место получше.

– Пора снять розовые очки, Грейс.

Он произнес это так трагично, что я подумала: может, он потерял работу? И тут все встало на свои места. Как я раньше не догадалась! Понятно, почему он так неожиданно переменился! Разум заметался, пытаясь восстановить цепочку событий. Наверно, он узнал об этом в пятницу после обеда; в субботу вечером, пока я принимала ванну, Джек снова поехал в офис в надежде разрешить ситуацию вместе с коллегами до нашего отъезда; на свадьбе он мне, разумеется, ничего не сказал; и, конечно, по сравнению с его проблемами несостоявшийся визит в больницу к Милли выглядел полной ерундой. Неудивительно, что он решил отложить разговор до Таиланда! Похоже, ему пришлось забронировать отель подешевле. И теперь он собирается сообщить, что остался без работы.

– Что случилось? – спросила я.

– Боюсь, что сказке конец.

– Ничего страшного, – заговорила я ободряюще, убеждая себя не падать духом: все могло быть гораздо хуже. – Мы это переживем!

– Что ты имеешь в виду?

– Я уверена, что ты легко устроишься в другое место. Или даже откроешь свою контору, если захочешь. Да и я могу вернуться на работу в крайнем случае. Прежнюю должность я уже, конечно, не получу, но для меня наверняка найдется неплохое местечко.

Он бросил на меня насмешливый взгляд.

– Ты решила, что я потерял работу? Нет, Грейс.

Я растерянно глядела на него.

– Тогда в чем дело?

– Ты плохо подумала, Грейс. – Он сокрушенно покачал головой. – Надо было выбрать Милли.

По спине пробежал холодок.

– Да что же это такое? – допытывалась я, стараясь унять дрожь в голосе. – Почему ты так себя ведешь?

– Ты хоть понимаешь, что натворила? Ты ведь продала мне свою душу. Да еще и душу Милли в придачу. – Он помолчал. – В первую очередь душу Милли.

– Хватит! – крикнула я. – Хватит со мной играть!

– Это не игра. – Его голос звучал зловеще-спокойно, и я сжалась от страха. Глаза машинально стали искать выход. – Слишком поздно, – прибавил он, заметив это. – Назад пути нет.

– Я не понимаю! – Я еле сдерживала рыдания. – Чего ты хочешь?

– Я уже все получил. Тебя и Милли.

– Ты не получил Милли и совершенно точно не получил меня! – Я в ярости схватила сумку. – Я возвращаюсь в Лондон!

– Грейс? – позвал он, когда я подошла к двери.

Я повернулась не сразу, обдумывая, как отреагировать на то, что он сейчас скажет (ведь все это просто глупая шутка). Я не хотела показывать наступившее облегчение; страшно представить, что было бы, если бы он дал мне уйти!

– Да? – холодно отозвалась я.

– Ты ничего не забыла? – Он опустил руку в карман и вытащил мой паспорт. – Без него ты в Англию не уедешь, – продолжал он, держа паспорт двумя пальцами и небрежно помахивая им передо мной. – Да и вообще никуда не уедешь.

Я протянула руку:

– Отдай мне его, пожалуйста.

– Нет.

– Отдай мне мой паспорт, Джек! Я не шучу!

– Допустим, я тебе его отдам… Но как ты доберешься до аэропорта без денег?

– У меня есть деньги! – презрительно бросила я. К счастью, еще в Англии я купила немного батов. – И кредитка.

– Увы, нет. – Он сокрушенно покачал головой. – Больше нет.

Я торопливо расстегнула сумочку. Ни кошелька, ни мобильного.

– Куда ты дел мой кошелек? И телефон? – Я бросилась потрошить его чемодан.

– Там их нет, – весело сказал он. – Зря теряешь время.

– Ты что, серьезно думаешь держать меня здесь насильно? Думаешь, я не смогу уехать, если захочу?!

– А вот тут, – серьезно произнес он, – на сцену выходит Милли.

Внутри у меня все похолодело.

– В каком смысле?

– Подумай. Где она, по-твоему, окажется, когда я перестану платить за ее школу? Может, в психушке?