- Хорошо, - беззаботно согласилась она.

- У тебя не возникнет с этим проблем? -спросил Димитри.

- Возникнет. Одна, - Оливия ангельскиулыбнулась, и в ее глазах заплясали шаловливые огоньки, которые он приписалвоздействию своей необычайной привлекательности. У нее вырвался страдальческийвздох. - Мне совершенно нечего надеть!

Димитри рассмеялся.

- Если бы мои проблемы были столь женезначительны! - протянул он. - Все туалеты, которые ты оставила, до сих порнаходятся в твоей гардеробной.

- Неужели? Я думала, что ты давным-давновыбросил их, - удивилась Оливия.

- Комнату заперли в тот день, когда ты ушла, -коротко бросил он. - Пойдем. Пора сойти на берег.

Снизу доносились веселые звуки музыки. Оливиялихорадочно примеряла платье за платьем, не зная, какое выбрать. Она подбежалак окну и посмотрела на террасу, где должна была состояться вечеринка.

Начали съезжаться гости. Элегантно одетые иуверенные в себе, они прохаживались вокруг бассейна, восхищаясь экзотическимирастениями и искусной подсветкой статуй.

Оливия, в отчаянии смотря на груду платьев,чувствовала, что ее нервы на пределе. Следует ли ей принять вид скромной,благопристойной жены, или - как подсказывает ей внутреннее чувство - она должнавыглядеть соблазнительницей и подставить ножку Элени? Будет приятно сделать этона публике. К тому же в глубине души ей хочется поразить Димитри.

- Ты еще не оделась?

Она круто повернулась, взволнованно и сердитоглядя на Димитри, который охватил взглядом ее ноги, черный кружевной пояс сподвязками и крошечные трусики. Он не мог отвести глаз от ее грудей,соблазнительно приподнятых бюстгальтером, и у нее захватило дух.

- Потрясающее умозаключение, - ехидно сказалаОливия, когда она снова смогла дышать. - Разве ты не знаешь, что надостучаться?

- Это мой дом.

- Но я не твоя женщина!

- Как бы не так!

Оливия старалась не смотреть на него. Одноговзгляда было достаточно. Ее сердце всегда восхищенно трепетало, когда Димитринадевал смокинг, красиво облегавший его широкую грудь. Ей хотелось провести понему руками, а чисто выбритое лицо манило прикоснуться к нему рукой или губами.Она уже хочет его, хотя их маленькая игра еще не началась. Оливия едва подавиластон.

- Это моя комната, и ты не имеешь прававторгаться в нее. Ты сам сказал, что я могу швыряться вещами, - упрямо заявилаона, поглядывая на тяжелую мраморную статуэтку.

- Швыряйся, чем хочешь, - покорно разрешил он.- Но нужно, чтобы все видели, как я вхожу и выхожу из твоей комнаты. Надо датьповод для разговоров.

- Наверное, ты прав, - неохотно согласиласьОливия и протянула руку к одному из платьев.

- Только не это, - он быстро подошел к ней ивыхватил платье у нее из рук. - В нем не стыдно появиться даже монашенке.Надень вот это.

Он поднял узкое ярко-красное платье, покоторому до прихода Димитри она уже любовно провела рукой, даже не подумавпримерить его. Когда-то это было ее - и его - любимое платье. Но сейчас она неосмелится появиться в таком кричащем наряде.

Оливия в сомнении наморщила нос.

- Не слишком ли оно вызывающее?

- Оно стоит денег, которые я заплатил за него,- возразил Димитри. - Ты прикуешь к себе все взгляды, и ни у кого не вызоветудивления, что я весь вечер не буду отходить от тебя.

- А тебя не беспокоит, что Элени и ее отецмогут обидеться?

- Всем остальным захочется, чтобы мы сновабыли вместе, - сказал он, протягивая ей платье. - В душе люди сентиментальны.Мой деловой партнер не сможет открыто выразить свое неодобрение, потому что узыбрака священны и нерушимы.

Нерушимы. У Оливии задрожала нижняя губа. Еслиэто так, почему же Димитри разрушил его?

- Но твоя мать будет рвать и метать!

- Не на людях. И она будет утешаться мыслью,что семье не придется испытать позор развода.

- До тех пор пока ты не откроешь ей правду имы на самом деле не покончим с нашим браком, - возразила Оливия.

Димитри улыбнулся с самоуверенностью,вызвавшей у нее крайнее раздражение.

- Я уверен, что тогда мне удастся убедить ее,что развод - единственный выход.

- Ну, уж в этом она согласится с тобой, - сухосказала Оливия. - Она поможет тебе вывесить белые флаги. - Димитри рассмеялся,но ей было не смешно. Сердце у нее сжалось. - Две недели, - задумчивопроизнесла она, - и мы будем свободны.

- Так давай попытаемся получить нашу свободу,- вкрадчиво произнес он, протягивая ей платье. - Чем скорее мы начнем, темскорее избавимся друг от друга. Надевай платье.

- Я появилась в нем только один раз, -нерешительно проговорила Оливия.

- В Нью-Йорке, - охрипшим голосом напомнил ейДимитри, глядя на нее горящими глазами, - на балу «звезд». - Он обольстительноулыбнулся, устремив взгляд на полураскрытые губы Оливии. - Сколько там былознаменитостей! И ты затмила их всех. Разговоры были только о тебе. Держа тебяпод руку, я внезапно почувствовал себя гигантом.

Оливия опустила глаза, пряча свою печаль. Онабыла для него приятным вспомогательным средством, подстегивающим его гордость.В придачу к тому, что она была хороша в постели.

Эта мысль положила конец ее колебаниям. Онанаденет это платье и покажет Димитри, чего он лишился - женщины, которая любилаего больше жизни. Она могла рожать ему сыновей и дочерей, которых он окружил бызаботой и безграничной любовью. Если бы только он не нуждался в льстивомвнимании других женщин.

Платье скользнуло по телу Оливии, плотнооблегая ее фигуру. Сделав вид, что он хочет оправить его, Димитри погладилокруглые бедра Оливии и соблазнительно тонкую талию.

Он едва мог дышать. Когда она повернулась кнему спиной, ему пришлось покорно застегнуть «молнию». Его пальцы скользнули потеплым ягодицам и, застегивая крючок, задрожали, как у подростка, которомупредставился счастливый случай ощутить девичью наготу.

- Ну-ка, посмотрим, - буркнул он.

Оливия повернулась к нему с сияющими глазами.Он попытался бросить на нее оценивающий взгляд, но у него ничего не вышло.Димитри почувствовал, что возбудился. В этот момент Оливия глубоко вздохнула, иее пышные груди соблазнительно всколыхнулись над глубоким декольте. Димитрибыстро наклонил голову и приник к ним губами, сжимая ее маленькие круглыеягодицы.

- Димитри, - прошептала Оливия.

Он выпрямился и насмешливо посмотрел наОливию, пытаясь скрыть желание, горевшее в его глазах.

- Разве это не доказательство? Твое платьезаводит меня, - сухо произнес он. - Вечером каждый мужчина будет удивляться,почему я не беру тебя на руки, чтобы унести в спальню. Никто не будет винитьменя за то, что я хочу тебя.