— Ого! С каких это пор законопослушные граждане пользуются пистолетом «ТТ»?

— Это статья, — добавил Сорокин. — Состав преступления налицо.

— Отпустите! — взмолился азербайджанец.

Илларион, переглянувшись с Сорокиным, мягким ударом в затылок вырубил азербайджанца.

— Ты что делаешь? — возмутился Сорокин.

— Извини, — усмехнулся Илларион. — Я тебя неправильно понял. Я вбегаю первым, ты за мной. Этот еще очнется нескоро, а если и очнется раньше, то оружия у него нет и телефона тоже. Из подъезда ему не выйти.

Квартира была двухкомнатной, с небогатой обстановкой. Илларион, зайдя в коридор, первым делом закрыл за собой дверь. Не любил он, чтобы соседи подглядывали. Вызовут еще милицию, и разбирайся потом, кто прав, кто виноват, теряя драгоценное время. Азербайджанцам только это и надо: свяжутся потом со своими покровителями из правоохранительных органов, и их придется сразу же отпустить. Не станет же Сорокин ради каких-то азербайджанцев, пускай и серьезных преступников, рисковать дальнейшей карьерой.

— Всем на пол! Лежать, суки! — Сорокин залетел в зал, где вился ароматный дымок марихуаны.

Полковник Сорокин был похож на героя боевика — полицейского, который, отчаявшись от вселенской несправедливости, решил вершить правосудие самостоятельно по законам совести и чести. Его позицию весомо подкрепляли два пистолета, которые он направил на троих азербайджанцев, которые, словно по команде, рухнули на пол.

Забродов тем временем проверил кухню. Там никого не было. Тогда он, быстро метнувшись по коридору, вылетел из-за угла и наставил пистолет на дверной проем в спальню, чтобы его не задела шальная пуля. Там, на двуспальной кровати, укутавшись одеялом, лежал Габиб вместе с какой-то девкой.

— Извини, что прервал на самом интересном. Теперь аккуратно подними руки, без резких движений отбрось одеяло и встань.

«Придется извиниться потом перед Габибом, — виновато подумал Забродов. — Все-таки нехорошо это, портить такое ответственное и интересное мероприятие. Третий в таких делах всегда лишний. А я тут ворвался».

Габиб послушно поднялся с кровати, отпустив одеяло, и предстал перед Забродовым в костюме Адама. Девушка затравленно смотрела на Иллариона, не понимая, что ей делать, то ли закатить истерику, то ли лежать смирно и ждать, пока все образуется.

— Оденься и выходи из комнаты. Ты арестован, — важно сказал Илларион и обратился к девушке. — Он серьезный преступник, мадемуазель.

Девушка начала плакать от страха. Илларион поморщился, уж если он что-то не любил, так это женские слезы. Забродов терялся и не знал, как ему быть. С одной стороны, ему становилось неловко, но с другой стороны, он испытывал раздражение.

Угрюмый Габиб натянул джинсы и надел майку, подняв руки, вышел из комнаты. Забродов показал глазами на туалет и ванную. Габиб помотал головой.

— Пошевеливайся, урод! — прикрикнул Забродов на Габиба и втолкнул его в зал к остальным азербайджанским главарям. — Это у вас что, кружок по интересам?

— Интересы у них специфические, — ухмыльнулся Сорокин. — Незарегистрированное оружие, я в этом стопроцентно уверен, и еще травка. Уголовное дело можно считать возбужденным.

— У тебя будут серьезные проблемы, придурок, — процедил среднего роста азербайджанец, блеснув золотой коронкой.

— Не будь кретином, — посоветовал Забродов. — У тебя они уже появились. А если ты этого не понял, то я могу тебе объяснить.

И он угрожающе поднял пистолет, как будто прицеливался. Сорокин смотрел на Забродова, ожидая дальнейших команд.

Илларион раздумывал: «В ментовку мы их точно не повезем. Сорокина по голове не погладят, если узнают, каким способом он повышает статистику раскрываемости преступлений. Габиба отдельно не уведешь, так мы его подставим и потом найдем его труп на следующий день в каком-нибудь мусорном ящике, если его не закопают в лесу или не утопят в реке. Остается очень простой вариант. Вырубить троих ненужных свидетелей и ту девушку, чтобы поговорить с Габибом».

— Я сейчас, — сказал Илларион удивленному Сорокину и вышел из зала.

Девушка, по всей видимости, находилась в состоянии ступора, так как она все еще лежала на кровати, завернувшись в одеяло, и смотрела перед собой пустым взглядом. При появлении Забродова она вздрогнула. Он, чтобы не поднимать лишних криков и визгов, броском упал на кровать, зажал ей рот рукой и надавил на несколько точек на шее, после чего девушка, словно под воздействием снотворного, тут же заснула.

С главарями покончили так же быстро. Для этого их пришлось поодиночке выводить на кухню.

Забродов допрашивал Габиба в зале. Сорокин дежурил на кухне, чтобы азербайджанцы не очнулись раньше времени.

Посреди комнаты Забродов поставил два стула, отставив журнальный столик в сторону. В пепельнице все еще дымился косяк, который Забродов притушил, чтобы сладковатый дым не лез в ноздри.

— Габиб, на этот раз мне бы хотелось услышать правду.

— Армяне затевают какое-то крупное дело. Они работают на мафию за пределами Москвы. Азербайджанцы хотят получить свою долю. То, что утворили армяшки, было намеком, что нужно делиться.

— Делиться чем?

— Я этого не знаю. Это знают главари. Вот почему мне нужна услуга, чтобы я поднялся.

— Как насчет отрезанной конечности?

— Я не знаю, — решительно сказал Габиб.

Илларион, внимательно посмотрев на Габиба, поверил ему. И вправду, откуда ему все знать, если он пока в азербайджанской банде никто? Так, скорее перспективный, подающий надежды. И вряд ли ему будут доверять строго секретную информацию. Никто не хочет ставить себе капкан.

— Ты пойми, Габиб, мы не можем допустить мести за стрельбу на рынке. Развяжется бойня. Ты должен быть посредником в мирном процессе.

— Мира не будет, — ухмыльнулся Габиб. — Те армяшки должны заплатить за стрельбу. Это не мои правила.

— Ты знаешь, сколько людей поработало на стройплощадке?

— Я не знаю. Если начну спрашивать, то моему прикрытию конец.

— Азербайджанцы смыкают ряды. Тебе опасно оставаться.

— Я провел шесть месяцев в тюрьме и два года здесь с этими животными. Вы не можете меня вывести из игры.

— Я постараюсь тебе помочь, — пообещал Забродов.

— Избей меня.

— Это что за мазохизм? — нахмурился Илларион.

— Ты прикроешь мою шкуру. Я скажу им, что ты избил меня за то, что я тебе ничего не сказал. Это повысит мой рейтинг.

Илларион размахнулся и, стараясь бить несильно, ударил Габиба в нос, затем посильнее под левый глаз, чтобы появился фингал. После чего врезал ему еще несколько раз по лицу, чтобы появились кровоподтеки.

Габиб стойко молчал. Лицо у него сочилось кровью. Забродов чувствовал себя настоящим подонком.