Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А что Умар?
– Бесился, конечно. Для него я должна была быть чем-то вроде предмета, который находится в доме для удовлетворения его нужд. И я не могу винить его в том, что он так думал. Он вырос в среде, где ему вдалбливали это в голову с малых лет. Я виню его в том, что он отказался хотя бы рассмотреть альтернативную точку зрения, ведь люди, которые смотрят на мир однобоко, никогда не будут счастливы. У того, кто отвергает версии и стоит на своем, не принимая никаких альтернатив, нет будущего. Когда я пыталась с ним об этом поговорить, он выходил из себя и снова применял насилие. Но уже тогда я знала, что уйду. Каким-то образом я стала ощущать себя иначе. Я как будто стала выше всего этого, как будто воспарила над маразмом, просветлев. По сути ничего не поменялось, я просто наполнилась знаниями, и благодаря этому я почувствовала себя сильной. Я ушла от него. В никуда. Забрала ребенка, устроилась на работу… Мои родители приходили ко мне несколько раз с просьбами вернуться.
– Вернуться к чудовищу, которое вас избивало и насиловало?
– Для них он был в первую очередь мужем, а я – позорила их своим поведением. Я не имела права уйти. И все же я стояла на своем и не собиралась возвращаться.
– Что было дальше?
– Через несколько месяцев, когда я устроила свою жизнь, он настиг меня у подъезда и избил. В тот раз он бил меня иначе, как будто задавшись целью убить. Я очнулась в больнице только на следующее утро, а через четыре дня мне сообщили, что никогда не буду ходить. Умар повредил мне спинной мозг, и я села в инвалидное кресло. Потом были месяцы реабилитаций, восстановление… В это время я писала свою книгу, давала интервью, будоражила общественность.
– Расскажите про вашу книгу, – попросила Аня.
– Сначала рукопись отвергали все издательства, – усмехнулась Зуля. – Где-то говорили, что не работают с неизвестными авторами, где-то не верили в подлинность истории… Где-то и вовсе не отвечали. Единственным, кто взялся за это, был Мамонтов… У него была тогда небольшая типография где-то в области. Мы встречались с ним несколько раз, потом подписали контракт, а уже через год он стал миллионером, получив какие-то баснословные гонорары за проданные по всему миру экземпляры. Мой роман стал вторым по популярности после нашумевшей «Усталости» Баринова, который после смерти от киллера, прославился на весь мир.
– Ваша история тронула весь мир…
– Да, несомненно, – ответила Зуля. – Но это не моя история, Анна. Это история миллионов девушек, которые подвергаются домашнему насилию ежедневно. И я точно знаю, что благодаря моей книге многие из них перестали молчать. Этой книгой я хотела призвать всех, кто страдает от насилия, перешагнуть через преграды и избавить себя от этого ужаса. Каждая буква этой книги призывала слабых стать сильными. Никакое насилие не может быть оправдано, Анна, тем более, если это насилие сильного над слабым, который не может ответить. Мужчина бьет женщину, родитель бьет ребенка, ребенок бьет котенка… Любое насилие – это зло в чистом виде, потому что мы – люди. Мы претендуем на звание развитых существ, но сами уподобляемся зверям, которым не дано мыслить.
– Сейчас вы успешный политик…
– Успешный, – едва заметно улыбнулась Зуля. – Я обычный политик, который ездит на инвалидном кресле и своим примером иногда заставляет принимать хорошие законы.
– Закон о домашнем насилии, который вы разработали, изменил страну.
– Иногда мне думается, что я была создана, чтобы этот закон был принят. Я получаю сотни благодарных писем каждый день. В них женщины изливают мне свою душу, и я плачу над каждым таким письмом, потому что все они, все эти несчастные, могли сесть в это кресло, так же как и я.
– Но не сели благодаря вам.
– Не сели, и поэтому я счастлива.
– Где сейчас Умар?
– Он давно умер, – ответила Зуля. – Погиб в автомобильной аварии через три года после нашего развода.
– Как поживает ваша дочь?
– У нее все хорошо, учится в престижном университете.
– У нее есть молодой человек?
– Да, хороший парень.
– Как вы думаете, она счастлива?
– Я очень на это надеюсь.
