Все эти жестокие меры считались однако же недостаточными.

Укоренившиеся в еврейской жизни народные предания о Иерусалиме вдохновляли евреев самою беспримерною и отчаянною смелостью, при которой горсть еврейских ополченцев задерживала, а нередко и разбивала целые римские легионы[131]. Ожесточенный этой смелостью Адриан хотел с корнем вырвать Иерусалим из сердца и вытравить из памяти еврейского народа. Для этой цели он под страхом смертной казни воспретил евреям даже по одиночке приближаться к развалинам столицы и затем велел построить на месте Иерусалима новый город с римским именем (Aelia Capitolina), с римским лицом: богами, храмами, театрами, цирками и т. п., с помощью которых время изгладило бы из памяти евреев народные предания, связанные с памятниками разрушенного Иерусалима[132].

Но эти по-видимому предсмертные судороги иудейства не сломили еще духа евреев. Народ, потерявший политическую самостоятельность, как человек в тяжкой болезни: даже при самом сильном потрясении организма, при самой очевидной опасности никогда не допускает невозможности исцеления и до последнего издыхания с энергиею отчаяния гонит прочь от себя черную мысль о смерти. В роковую минуту, когда победитель венчается лаврами, надежда, покровительница слабых и страждущих, принимая в свои объятия побежденного, всегда говорит ему в утешение, что еще не все потеряно, указывая при этом, что если даже в видимом мире ему все изменило, если здесь нет для него помощи, то такую непременно надо ожидать из той области, куда обращен его страдальческий взор.

У евреев надежда эта была тогда тем сильнее и живее, что она воспламенялась содержанием давно установленных и вошедших в употребление знакомых нам гласных и негласных ежедневных и праздничных, общественных и семейных молитв, рассказывающих, между прочим, о чудесном исходе из Египта, о возвращении евреев из Вавилона, а вместе с тем самыми живописными красками рисующих обещанное будущее величие Израиля, трона Давида, Иерусалима и т. п.

Под влиянием этих молитв евреи не только при падении Бар-Кохебы, но и по сей день еще не теряют надежды, что Тот, кто два раза величайшими чудесами возвратил их в землю обетованную, не оставит наследия иакова в руках иноверцев, не даст Израилю погибнуть в руках врага и т. п.

Впрочем, крайне стесненные меры, установленные против евреев Адрианом, не долго оставались в силе. Ангонин, которому тоже пришлось подавить одно кровавое восстание евреев, отменил однако же означенные стеснения, открыл евреям временный доступ в Иерусалим и т. п. А так как местные власти по прежнему везде оставляли евреям в неприкосновенности не только те учреждения, которые им представлялись удобным орудием для взимания с евреев податей, но и суд еврейский (бет-дин), то школа или Великий Суд, переместившись тогда в Ушу[133], опять очутились во главе еврейского народа и по-прежнему стали руководить и управлять всеми рассеянными ныне по разным странам еврейскими общинами, и само собою разумеется на основании везде сопутствовавшего отныне евреям Пятикнижия и относящихся к нему преданий.

Разница, которою деятельность позднейшего народного трибунала отличалась от деятельности сейма и синедриона минувших времен заключалась в том, что вместо закона о публичных карательных мерах приходилось вводить систему тайных мер к уничтожению евреев, виновных пред еврейскими законами, властями и т. п., так как с падением храма или еще лет около сорока раньше, римское правительство лишило синедрион права приговаривать евреев к смерти.

Об этой перемене Талмуд сообщает нам следующее: «Со дня падения храма, хотя синедрион был уничтожен и четыре года как смертные казни отменены, однако законная сила четырех родов смертной казни не прекратилась: кто подлежит убиению камнями, тот или с крыши упадет, или хищный зверь его загрызет; кто подлежит сожжению, тот погибнет от пожара или змей (эмблема коварства и хитрости) его поразит; кто подлежит убиению мечом, того (по ложному доносу) предадут в руки правительства (иноверческого) или разбойники нападут на него; а кого следует удавить, тот утонет или умрет от того, что у него сдавит горло[134].»

Нам желательно было бы умолчать о подобной постыдной черте в древней организации еврейской общины, если бы документы и факты, о которых будем говорить, ясно не доказывали, что приведенная зверская система самосуда, при которой правительственные учреждения и власти нередко являются славным орудием в руках евреев, преследующих антиправительственные цели, применяется и по сие время в подпольной деятельности еврейских учреждений.

Затем, ныне водворившей во главе иудейства трибунал под именем школы, или хабура, ученой ассоциации пришлось решить еще одну немаловажную задачу.

После падения Иерусалима евреи были разбросаны по разным отдельным странам. Распространение между ними устного закона, без которого слово Пятикнижия, как мы выше говорили, остается во многих случаях, так сказать, непонятным звуком, было весьма затруднительно. Для этого необходимо было иметь постоянно громадное число хорошо подготовленных книжников, на что у народного трибунала средств не хватало. В силу этого обстоятельства члены хабура, или школы, сочли необходимым сообщить евреям, рассеянным по разным странам, устное предание письменно. С течением времени этих писаных преданий и правил накопилось очень много, и, собранные вместе в конце V века, они составили Талмуд.

Все книги известные ныне под именем Талмуда, состоят из Мишны и Гемары.

Мишна — это свод устных законоположений, отчасти основанных на слове Пятикнижия и отчасти, как мы выше говорили, вытекающих из его смысла (Галахот).

В том виде, в каком Мишна находится ныне, она собрана и составлена раввином Иудою Святым в III веке.

Мишна имеет шесть разделов:

Зераим — излагает правила, касающиеся молитв, земледелия и податей в пользу духовенства (11 трактатов).

Меэд — говорит о субботе, праздниках и о податях в пользу храма (12 трактатов).

Нашим — излагает семейное право и правила, относящиеся к присягам и обетам (7 трактатов).

Незиким — гражданский и уголовный устав и разные поучения (10 трактатов).

Кодешим — излагает правила, относящиеся к храмовой службе, жертвоприношению и к правам духовенства (11 трактатов).

Тегарот — правила об очищении (12 трактатов).

Мишна написана на библейском языке с примесью слов халдейского, арабского, греческого и латинского языков.

Гемару составляют:

Перушим, т. е. объяснения и исследования Мишны.

Песаким, т. е. решения, за кем из спорящих в Мишне ученых остается авторитет по тому или другому спорному вопросу.

Газерод или Таконот, т. е. постановления и правила, утвержденные после составления Мишны.

Агадот, сюда входят: религиозное мировоззрение, разные легенды, притчи, рассказы, нравоучения и т. п.

Гемара написана на халдейском языке, тоже с примесью чужих языков, за исключением некоторых легенд и рассказов, составленных на библейском.

Гемара вместе с Мишною составляют, как