Естественно, это плохая новость.

Он мне не оставил никакого времени ответить ему, выразить свое отношение и свои сомнения. Мне кажется слишком опрометчивым то, что он сделал. Ведь я намеревалась переспать с ним только один раз, а затем – спасибо и до свидания, я не хочу быть любовницей женатого человека, да еще с дочкой в придачу! Я не хочу ни его, ни его квартиры, ни его огромного экрана с порнофильмами, я не хочу, чтобы он покупал мою легкомысленность, как если бы он покупал товар.

С Даниэле и самовлюбленным ангелом я настрадалась прилично, и сейчас, когда я начинаю жить по-своему, появляется толстое чудовище в галстуке и говорит, что хочет заниматься со мной сексом. Наказания всегда размахивают крылышками над нашими головами, отточенные острия шпаг уже там и готовы поразить нас в центр черепа именно тогда, когда менее всего мы этого ожидаем. Шпага поразит и его тоже, потому что я схвачу ее за рукоятку.

А сейчас – хорошая новость.

Телефон зазвонил точно в назначенный час, и свидание по телефону продлилось ровно пятнадцать минут.

Я была голая и сидела на полу в своей комнате, моя кожа соприкасалась с холодным мрамором пола. В руке я держала телефон, и его голос с придыханием меня обволакивал своей чувственностью. Он мне рассказал одну свою фантазию. Я якобы была в классе на одном из его уроков, и в какой-то момент я попросилась выйти в туалет и, выходя из класса, отдала ему записку, в которой было написано: «Иди за мной».

Я его ждала в туалете, он пришел, сорвал с меня блузку и кончиками пальцев стал собирать капли воды, стекавшие по запотевшей раковине. Он их перекладывал на мою грудь, и они медленно спускались по моей коже. Затем он поднял мою юбку и вошел в меня, а я в это время стояла, опершись на стену, и собирала в своей утробе его оргазм; капли продолжали стекать по моему телу, они немного его замочили, оставляя следы на коже.

Мы привели себя в порядок, вернулись в класс, и я с первой парты следила, как мел в его руке скользил по доске – точно так же, как его член скользил внутри меня.

Мы друг друга пощупали по телефону. Мой половой орган был набухшим, как никогда прежде, а река Лета в своем половодье перехлестнула через край, мои пальцы были мокрыми от меня самой, но и от него тоже, потому что, несмотря на обстоятельства, я чувствовала его рядом, чувствовала его жар, его парфюм и представляла себе его вкус. В 22:15 он сказал:

– Спокойной ночи, Лоли.

– Спокойной ночи, учитель.

Бывают дни, когда я не знаю, прекратить ли дышать совсем или остаться в состоянии задержанного дыхания на все время, что мне осталось.

Это те дни, когда я под одеялом вздыхаю и глотаю слезы и чувствую их вкус на языке. Я просыпаюсь в постели, где все вздыблено, волосы всклокочены, а моя кожа истерзана. Голая, перед зеркалом, я рассматриваю свое тело. Я замечаю, что слеза из глаза перетекла на щеку, я ее утираю пальцем и царапаю щеку ногтем. Провожу руками по волосам, оттягиваю их назад, делаю гримасу, чтобы улыбнуться самой себе, но это у меня не получается, я хочу плакать, хочу наказания.

Я направляюсь к тумбочке и открываю первый ящик.

Сначала я рассматриваю, что там лежит, затем тщательно отбираю то, что должна надеть. Я складываю эти вещи на кровать и поворачиваю зеркало так, чтобы в нем себя видеть всю. Я еще раз рассматриваю свое тело. Мышцы еще напряжены, но кожа мягкая и гладкая, белая и нежная, как у ребенка. Я и есть ребенок.

Я сажусь на край кровати, натягиваю чулок на ступню, и он нежно скользит по коже вверх до самой ляжки, где резинка из кружев начинает слегка сжимать мне ногу. Затем наступает очередь грации – из черного шелка, со шнурками и ленточками. Она мне сжимает бюст и делает талию еще более тонкой, а также подчеркивает мои бедра, слишком пышные, слишком круглые и крутые, чтобы избежать мужских животных наскоков. Груди все еще маленькие, но твердые, белые и круглые, их можно держать в руке и обогревать теплом руки. Грация мне тесна, груди в ней сплющены и слишком близки друг к другу. Нет, еще не время, чтобы себя рассматривать. Я надеваю туфли на тонких каблуках и чувствую, что мой рост в метр шестьдесят вдруг увеличивается на десять сантиметров. Я иду в ванную, беру красную губную помаду и обильно крашу губы, сочные и мягкие; затем увеличиваю объем ресниц тушью, причесываю свои волосы, длинные и гладкие, и три раза брызгаю духами, что стоят на полочке. Возвращаюсь в свою комнату. Там я сейчас увижу человека, который заставляет сильно вибрировать мои тело и душу.

Я смотрю на себя зачарованная, глаза блестят, наполненные влагой, какой-то особенный свет окружает мое тело, мои волосы так нежно падают на плечи, что мне хочется их погладить. Моя рука, медленно и незаметно для меня, с волос спускается на шею и гладит нежную кожу, два пальца осторожно сжимают шею у основания.

Я начинаю чувствовать отзвук наслаждения, еще почти неуловимый. Рука спускается еще немного и начинает поглаживать грудь.

Ребенок-девочка, разодетая под женщину, сверкает своими охочими глазами (охочими до чего? До секса? До любви? До настоящей жизни?). Девочка – хозяйка самой себе. Ее пальцы входят в щель меж волосков, жар волнами поднимается к голове, и меня заполняют тысячи ощущений.

– Ты – моя, – шепчу я сама себе, и возбуждение овладевает мной.

Я кусаю губы прекрасными белыми зубами, от распущенных волос спина начинает потеть, и крохотные капельки усеивают мое тело. Я дышу с трудом, вздохи учащаются… Я закрываю глаза, по всему телу пробегают судороги, мой разум свободен и летит. Колени подгибаются, дыхание становится прерывистым, язык протяжно облизывает губы.

Затем я открываю глаза и улыбаюсь этой девочке. Я подхожу к ней и дарю свой поцелуй – долгий, сильный, и от моего дыхания запотевает поверхность зеркала.

Я чувствую себя одинокой, всеми покинутой. Я чувствую себя, как какая-нибудь планета, у которой в это мгновение на орбите три разных спутника, три звезды: Летиция, Фабрицио и учитель. Три звезды, которые составляют мне компанию в фантазиях, но не в реальности.

Я поехала вместе с матерью к ветеринару, чтобы показать моего котенка, страдающего легкой формой астмы.

Он тихонько мяукал, испугавшись врача и его рук в перчатках, а я гладила ему головку и успокаивала нежными словами.

В машине мать спросила меня, как дела в школе и как с мальчиками. В обоих ответах я ушла от ясности. Сейчас уже стало привычным врать, и мне было бы даже странным этого не делать…

Я ее попросила подвезти меня домой к преподавателю математики на назначенный урок.

– А, ладно, наконец-то я с ним познакомлюсь! – ответила она с воодушевлением.

Я ей не ответила, потому что не хотела, чтобы она что-то заподозрила, и при этом я была уверена, что Валерио ждал со дня на день встречи с моей матерью.

К счастью, на этот раз его одежда была менее легкомысленной, но, странное дело, когда мать попросила меня проводить ее до лифта, она сказала: