– Да, у нее родинки возле левого глаза треугольничком.

Надежда открыла глаза и сердито уставилась на меня. Я невинно поморгала, делая вид, что не понимаю причину ее замешательства. Тогда Надежда убрала руки с шара и зло спросила:

– Кто вы? Что вам нужно?

– Информация, – ответила я. – Разве не это вы обещаете клиентам? Думаю, я уже достаточно заплатила, чтобы получить исчерпывающий ответ. Разве нет?

– Кто вы? – повторила она.

– Заинтересованное лицо. Так вы будете продолжать сеанс или вернете деньги?

– Какой еще сеанс? – рассердилась Надежда. – Зачем вам Лиля? Ее уже год как нет. Не стыдно горе человеческое на посмешище выставлять?

– А вам не стыдно на горе человеческом наживаться? – парировала я.

– Я ни на чьем горе не наживаюсь. Я даю людям надежду, – пошла на попятный мошенница.

– Вот и мне дайте, – не сдавалась я. – Тем более в моем деле вы уж точно компетентны.

Надежда встала из-за стола, подошла к окну и отдернула занавески. Весеннее солнце залило комнату.

– Кто вас послал?

– Не важно. Меня интересуют события годичной давности, касающиеся вашей сестры. Могу я рассчитывать на откровенность? Или добавить пару баксов?

– Спрашивайте, – сдалась Надежда.

– Расскажите, что произошло с Лилей.

– Сбежала ваша Лиля, – с вызовом заявила Надежда. – Спуталась с мужиком, а потом сбежала.

– А поподробнее?

– Да вы и сами наверняка все знаете, раз сюда явились.

– Я знаю только то, что год назад Лиля работала на фабрике «Серебряная нить», а потом исчезла. Так?

– Работала. Сначала у меня жила, потом потеплее местечко нашла. Как в «Серебряную нить» устроилась, стала денежки транжирить, по кабакам шляться. Знаете, есть у нас такой – «Одинокий путник» называется. Только там одиноких днем с огнем не сыщешь. Была я там раз. Знаете, сколько там коктейль стоит? Мне за неделю не наскрести. А Лилька там каждый вечер ошивалась. А потом исчезла. Это все. – Надежда смахнула прядь с лица. – Куда пропала – понятия не имею. Уже год не появляется. Наверное, хорошо устроилась, вот и не хочет бедной родственнице помогать. Когда нужда в Наденьке была, так и жилплощадью моей без зазрения совести пользовалась, и харчеваться не стыдилась. А как сама богато зажила, так и думать забыла.

– Почему вы решили, что Лиля разбогатела?

– А как иначе-то? Она сама хвасталась, что заарканила владельца фабрики. Когда в последний раз приходила, так и сказала. Мне теперь, говорит, бедность не страшна. Я скоро сама владелицей заводов и пароходов стану. И мне обещала помочь, только слово не сдержала. Сбежала, видать, с денежками. – В голосе Надежды снова послышалась злость.

– Вы пытались ее найти?

– Зачем мне это? Хотела бы, так сама поделилась. А так что время впустую тратить. Смылась Лилька, точно говорю, – уверенно закончила Надежда.

– Вам не приходило в голову, что с сестрой могла случиться какая-то беда? В полицию не обращались?

– Какая беда с такими-то деньжищами? – искренне удивилась она.

– Вы уверены, что она получила деньги? От кого? От владельца фабрики?

– Может, от него. А может, еще кого нашла. Только не стала бы она исчезать, если бы хороший куш не загребла. Это точно, – стояла на своем Надежда.

Поняв, что больше здесь я ничего не добьюсь, я поблагодарила хозяйку и ушла. Провожать меня она не стала, видно, боялась, как бы я деньги назад не потребовала. Спускаясь по лестнице, я думала, как легко единственная родственница отказалась от своей сестры – просто списала ее со счетов, и все. Даже заявление в полицию не отнесла. Даже на фабрике не поинтересовалась. Да, порой сестринская любовь бывает ой как коротка.

Единственное, чем визит к Надежде Ольховской мог помочь в расследовании этого дела, – название бара, где часто бывала Лиля. Я решила проверить одну версию и набрала Валентину. Галина тетка моему звонку явно была рада. Не успела я и слова сказать, как она засыпала меня вопросами.

– Узнали что-то? Галочка нашлась? Она здорова? Домой приедет?

– Пока не нашлась, – я вынуждена была ее остановить. – Слишком мало информации. Собственно, поэтому я и звоню. Скажите, Галина когда-нибудь упоминала о баре «Одинокий путник»?

– «Одинокий путник»? Вряд ли. Галочка о своих развлечениях мало что рассказывала, – сразу сникла Валентина.

– Попытайтесь вспомнить, это очень важно.

Валентина добросовестно думала минут пять, но результат был тот же. Ни о каких барах юная красавица тетке не говорила.

– Если вдруг что-то вспомните, обязательно позвоните, – попросила я и дала отбой.

Итак, моя версия не подтвердилась. Хотя тетушка могла просто не знать, в каких злачных местах отирается ее племянница. Придется ехать в этот бар и выяснять на месте, посещала ли его Галина.

Едва я уселась за руль, как телефон ожил. Сначала я подумала, что это Валентина что-то вспомнила и решила перезвонить, но оказалось, что звонил Мельников. Я нажала кнопку приема вызова и бодро поздоровалась.

– Привет доблестной полиции. Какие новости?

– Нашлась твоя рухлядь, – с торжеством в голосе объявил Мельников. – Пиши адрес.

Что ж, Андрюха постарался на славу. «Мерседес» принадлежал некоему Антону Бельскому, двадцати пяти лет от роду. Проживал Бельский на окраине Тарасова в многоквартирном доме.

– Когда собираешься навестить этого господина Бельского? – поинтересовался Андрей.

– Завтра с утра подгребу, – не моргнув глазом, соврала я. – Сегодня дел по горло. Ты как?

– В девять я у тебя, – ответил Мельников. – У меня как раз завтра выходной намечается. Сегодня дежурство, а завтра я в полном твоем распоряжении.

– Отлично, жду тебя к девяти. Смотри, не опаздывай.

Итак, все складывается удачно. Раз Мельников сегодня дежурит, значит, не нагрянет ко мне домой в неурочное время. А я успею пока смотаться на окраину, побеседовать с Бельским, а оттуда двину прямо на работу. Я завела двигатель, сверилась с картой и помчалась к Третьему нефтяному тупику.

На улице с этим поэтическим названием было всего три дома. Два у поворота, а третий, если верить карте, где-то за пустырем. Я уже потеряла надежду отыскать нужный дом, когда он неожиданно вырос у меня перед глазами. Что это был за дом! Не дом – развалюха. Крыльцо осыпалось, вместо скамейки две одинокие трубы. И жуткая вонь от свалки, которую организовали сами жильцы. Я с опаской покинула машину и подошла к крыльцу. В самом подъезде с трудом можно было пробраться через груды мусора. С трудом преодолев эту преграду, я оказалась перед деревянной дверью. Звонков здесь не было и в помине, а хозяев, видимо, вызывали по старинке стуком. Дотрагиваться рукой до грязной двери не хотелось, пришлось стучать ногой. На мой стук дверь распахнулась, и я оказалась лицом к лицу с мужиком, не просыхающим явно не первый день. Он таращился на меня и никак не мог сообразить, откуда в их краях взялась «чистая» девушка. Я уже пожалела, что приехала сюда одна, но отступать было не в моих правилах.