Славик все не догадывался, зачем это надо. Дядя Петя молча взял удилище, высмотрел на ели подходящий сук и повесил его. На нижний крюк за неимением ничего подходящего нацепил кусок трухлявого влажного пня – будто насадку на рыболовный крючок.

Славик все понял. Удилище вытянулось, выровнялось – так и засохнет. Он пошел искать грузы для остальных удилищ.

– Пару дней повисят – станут ровнее, легче, будут не хуже бамбуковых, – удовлетворенно сказал дядя Петя. – А пока половим кривулями.

Славик радовался еще больше. Он терпеть не мог ловить плохими снастями.

– Любишь ты достижения цивилизации, – укорил его отец. – А заявлял, вот приедем мы с одним ножом и заживем. Сходи-ка ты, любитель изящных вещей, в орешник, нарежь самых тоненьких и крепких палочек. Десяток, полтора…

Славик постарался. Палочки принес как на подбор.

– Тогда будем готовиться к ужину, – объявил отец. Он подбросил дров в едва тлеющий костер. – Каждый сам себе будет жарить рыбу. Показываю.

Он выбрал средних размеров почищенную и выпотрошенную плотву, надел ее на очищенную от коры палочку и воткнул ее толстым концом в землю возле огня, который набирал силу. Отец стал готовить вторую порцию.

– Что смотрите? Присоединяйтесь.

Как только возле костра появился «забор» из нанизанных на палочки рыбин, Славик почувствовал, что у него засосало под ложечкой и рот наполнился слюной. Отец даже прикрикнул на него, что слишком часто проверяет, готова ли еда. В конце концов, через сто часов, рыбки зарумянились, а с одной, на которую ветерок наклонял пламя, пошел легкий дымок.

Ничего вкуснее Славик не ел раньше. Пропеченные, подсушенные кусочки рыбы растворялись во рту мгновенно. Впрочем, сухарь задерживался не намного дольше.

Они быстро уничтожили всю наловленную дядей Петей и Славиком рыбу.

– Будто ничего и не ели, – грустно сказал Славик.

– Ладно уж, выделю по порции сала к чаю, – недовольно сказал отец. – Но помните, это из неприкосновенного запаса. И вообще, сало кончается, кончается…

Чай пили долго. Разговаривали. Отец отставил кружку первым.

– Что я вспомнил. Мы второй день на острове…

– В уголке. В волчьем уголке, – уточнил Славик.

– Мы второй день в волчьем уголке, а еще не завели календарь.

Он подошел к елке, соседней с их деревом у изголовья, и вырезал ножом две глубокие поперечные канавки.

– Два дня в необитаемом уголке, – подвел он итог. – Будем не забывать отмечать каждый день. Чтоб до зимы не засидеться, – язвительно заключил он.

– И погоду предсказывать каждый день, – напомнил Славик.

– Хорошая будет. Весь день южный ветерок дул, к вечеру солнце выглянуло, – сказал дядя Петя. —Надо мне жерлицы приготовить да поставить на ночь. Лучше иметь на ужин одну порядочную щуку, чем десяток мелочи.

– Понял арифметику рыболов, – засмеялся отец. – Желудком осознал.

– Рыболовы эту арифметику давно и хорошо знают, – отозвался дядя Петя.

Отец взял топор.

– А я за одним деревом схожу.

Вернулся он скоро. Принес два свежесрубленных коричневых ствола с толстой ноздреватой корой. Славик сразу узнал липу: по коре, по белой древесине и даже по особенному свежему запаху.

Отец начал разрубать стволики на короткие чурки. Острый топор наискось легко входил в дерево с одной стороны, с другой. Вылетала треугольная щепка. Он переворачивал бревнышко и таким же образом рубил оставшийся участок. Получилось семь чурок примерно равной длины и одна побольше.

– Расколи вдоль, – попросил Славика чем-то довольный отец. На две части, больше не надо, – он увидел, что Славик вознамерился располовинить полученную плашку.

Дядя Петя на пеньке распутывал леску, наматывал ее на рогульку. Отец толкнул его, показал на Славика, сказал громко:

– Бьет баклуши.

Славик замер. Вечно отец что-нибудь затевал.

Дядя Петя улыбался.

– Чего это ты? – хотел уже обидеться Славик. – Я работаю.

– Работа-то и называется – бить баклуши, – сказал дядя Петя.

Славик недоверчиво поглядел на него.

– Объясни, объясни, – сказал отец.

– Чурки эти мастера-ложечники называли баклушами. Колоть их на заготовки для ложек – работа, прямо скажем, не пыльная, не утомительная, да и мастерства не требует. Потому и пошло выражение: бить баклуши – значит не перетруждаться.

До Славика только теперь дошло, что отец затеял вырезать ложки.

– Вечно ты… – накинулся он на отца и не договорил. Глупо было бы обижаться. Но последние чурки-баклуши он не стал колоть. Пусть и взрослые побьют баклуши, раз они такие умные. Он выбрал себе плашку без сучков, с ровной корой и достал ножик.

Отец тоже отобрал парочку, остальные отнес в шалаш на просушку.

– Пробные экземпляры сделаем из сырого дерева, а потом на досуге вырежем настоящие ложки, – объяснил он, но тут же засомневался. – А может, их положено делать из сырого дерева?..

Дядя Петя ложками не заинтересовался, собрался и ушел ставить живцов.

– Ножом не делай, – предупредил Славика отец. – У меня специальный инструмент есть.

Славик сразу перестал строгать.

– Кору снимай, контуры отметь, потом дам стамеску.

Он достал из кармана обструганную палочку и небольшое металлическое колечко с прямым хвостиком. Края колечка блестели после заточки. Отец камнем загнал хвостовик в торец палочки – получилось кольцо с ручкой.

Вскоре Славик выяснил, что таким кольцом очень удобно вырезать ямку в мягкой липовой древесине. Полукруглые стружки так и летели из-под руки отца.

Славик продолжал строгать. Хорошо впивалось лезвие в податливую древесину. Это и мешало. Не успеешь оглянуться, как резанешь больше, чем нужно и уже никак не получается загладить дефект. Из-за этого первую заготовку Славик безнадежно испортил.

Со второй он провозился долго. Кольцом с непривычки тоже нелегко оказалось выскребать древесину из ямки. Чуть нажмешь не так, оно не режет, а впивается между слоев. Хорошо, если хватает материала, чтобы сострогать в обратном направлении.

Его ложка получилась кривобокой, с перекосами, с зарезами в разных местах, но Славик не захотел меняться с отцом. У того ложка вышла гладкой, ровной, но какой-то неудобной формы и очень широкая.

– В рот не лезет, – пренебрежительно сказал Славик, любуясь своей, узкой, с немного изогнутым черенком.

– Зато много можно зачерпнуть, – и отец любовался своей.

Отец разошелся и вскоре сделал вторую, еще лучше первой.

– Дяде Пете, – объяснил Славику. – Ему некогда, рыбу нам ловит. Разделение труда. Натуральное хозяйство изжило себя на второй день, товарное начинается в нашем обществе. Незачем каждому вырезать себе ложку, ловить рыбу, строить шалаш, собирать хворост. Что-то сделает другой.