«Хорошо, – подумал Лев Иванович, – что клиника, куда я положил Машу, расположена в этом районе. Рядом Битцевский лес, море кислорода. Эх, махнуть бы рукой на все и завалиться на соседнюю койку к жене в палату. Пару недель слушать соловья, иволгу, дышать вкусным воздухом и млеть под умелыми руками массажистов».

Маша встретила Льва Ивановича в коридоре, прижалась к нему, недовольно повела носом и потащила на улицу.

– Где ты так провонял? – Она сморщила носик. – У вас со Станиславом в кабинете так не пахнет. По каким мусоркам ты лазил?

– По разным. – Лев Иванович вздохнул и попытался осторожно принюхаться к себе.

Чего это Маша уловила? Кажется, ничего особенного.

– Бедный!.. – пожалела его Маша. – Я тут, как в санатории, лежу, а ты там один дома. Питаешься всухомятку? Или только на столовской пище живешь? Ты готовые завтраки берешь для микроволновки? Хорошо, что умные люди стиральные машины изобрели, а то бы совсем…

– Маша, правда, все нормально, – заверил жену Лев Иванович. – Не забивай себе голову. У тебя взрослый опытный мужик дома остался. Неужели ты думаешь, что я пропаду или опущусь? Расскажи лучше, как ты тут время проводишь.

Мария оживилась:

– Ты знаешь, не так уж и плохо. Оказывается, я так соскучилась по безделью. Телевизор, хотя его я смотрю мало, книги. У них есть небольшая библиотека. Правда, в основном любовные романы, детективы и боевики для умственно отсталых, но для легкого чтения на ночь вполне годится. Да и днем в тенечке на свежем воздухе есть с чем посидеть. А еще девчонки по два раза в день звонят. Лелька там отрывается на моей роли. Мне по секрету рассказали, что главреж плюется и злится, но старается скрывать свое недовольство. А знаешь почему?

– Потому что это не ее роль, а он ей отказать не может, – наобум сказал Гуров.

– Откуда ты знаешь? – Маша подозрительно посмотрела на него.

– Допер своим умом. – Лев Иванович засмеялся. – По сюжету положено.

– Как бы да, – задумчиво ответила Маша. – Только ты главного не знаешь. Оказывается, Лелька четыре года назад была его любовницей. Во время гастролей залезла к нему в постель. Да, раза четыре. А теперь ему неудобно смотреть ей в глаза.

– Смешно, – заявил Гуров. – Это анекдот? Прима театра шантажирует известного режиссера, а он ничего с ней не может поделать. Болото!

– Если честно, то на самом деле болото. Не весь театр, конечно, а вот такие выходки и последующие дрязги все портят, если в них погружаться. А так у нас коллектив замечательный. Смотри, вон видишь дядечку, который развалился в одиночестве на лавке?

– Толстый? – Гуров кивнул в сторону упомянутого мужчины, обрадовавшись, что Маша сменила тему.

Он все еще подозревал, что она развлекается и играет роль театральной простушки. Наверное, осталось впечатление от последнего звонка подружек.

– Ага. Это писатель. Он целыми днями бродит по аллеям, а потом садится и минут пять что-то с остервенением царапает в блокноте. А иногда по целому дню не выходит из палаты. Или пишет, потому что вдохновение накатило, или мается от отсутствия такового.

– Я думаю, что он поэт, – подыграл жене Лев Иванович.

– Нет-нет! – запротестовала Маша. – У поэтов иной взор. Он у них устремлен вдаль, в пространство. А у прозаиков – в себя, внутрь. Запоминай, тебе пригодится.

– А нормальные люди тут есть? – осведомился Гуров.

– Что? Господь с тобой, полковник! В кардиологии таких не держат. Самая нормальная тут я.

– Кто бы сомневался. – Гуров улыбнулся, чувствуя, что из-за этого невинного щебетания Маши у него спадает нервное напряжение.

– А еще посмотри вон на ту женщину. Видишь мужчину возле нее? Пылинки сдувает. Изумительные отношения.

– Риелтор, что ли? – пошутил Гуров.

– Фу-у. Как можно? Это ее сын. Он очень любит свою мать. Изумительная старость, если рядом вот такой заботливый сын. Я, кстати, с ней познакомилась вчера. Настоящая русская женщина, каких осталось совсем мало.

– Что-то не создается впечатление, что она коня на скаку остановит, в горящую избу…

– Нет, я не о том типаже говорю. Эта женщина – олицетворение бесконечного, чисто русского терпения. Она все снесет, любую беду взвалит на свои плечи: и войну, и голод.

– Ладно, Маша, прости. – Гуров взял руку жены и поднес к губам. – Я просто пошутил. Я помню этого мужчину и его мать. Ты же мне уже рассказывала про них. Да и про писателя тоже. Я просто немного – как бы тебе это сказать?.. – да, из другой атмосферы сейчас вынырнул. Нужно время на адаптацию к нормальной человеческой среде. Я с тобой согласен, что такие вот отношения для нас становятся в диковинку. Отвыкли мы, разучились любить, жалеть, восхищаться, грустить, делать все это по-настоящему, не для показухи или потому, что модно, а искренне, от души, потому, что иначе не можем. Жалко, а ведь какой мир мог бы быть!..

– Сыщик-поэт. – Мария улыбнулась. – Впечатляющее зрелище.

Планерка шла своим чередом, как она проходила год назад и два, и три. Все привычно, рационально. Доклады, отчеты, обсуждения, задания, сводки по Москве и стране, выполнение плана методической помощи, проверок подразделений.

Главное управление уголовного розыска обязано не только учить, контролировать, помогать, направлять, но и возглавлять оперативный розыск, если надо. И не в одной точке, а по всей стране. Москва, конечно, особая статья внимания, это столица. Поэтому в МУРе работают лучшие специалисты, МВД уделяет особое внимание именно Москве.

– Гуров, что там у вас с этим расчлененным трупом? Подвижки есть какие-нибудь? Трое суток прошло, – наконец-то осведомился Орлов.

– Подвижки есть, – доложил Лев Иванович. – Установлена личность убитого…

– Да? – Орлов немного удивленно посмотрел на полковника. Он явно не ожидал этого так скоро, даже от Гурова. – Уверены?

– Результаты экспертизы готовы. Могу предъявить, если есть необходимость.

– Ладно-ладно. – Орлов улыбнулся одними глазами, встретив такую резкую реакцию Льва Ивановича.

Самолюбив стал Гуров с годами, требует уважения к своему слову. Генерал Орлов подумал, что зря он задал этот последний вопрос. Петр знал Гурова не один десяток лет, не сомневался в том, что Лев Иванович, не подумав, не имея на то основания, не озвучит ни одного своего утверждения. Если он сказал «да», то можно не сомневаться, быть уверенным, что все проверено нужное количество раз, подтверждено и задокументировано.

– Подтверждение получено экспертизой ДНК, двумя фрагментами узора папиллярных линий, внешним сходством, сопоставлением биологического возраста и антропологическим сличением фотографий с внешностью убитого. Это некий Литвиненко Павел Владимирович, восьмидесятого года рождения, проживал там же, в городе Видное, с матерью – Ольгой Васильевной Литвиненко. Несколько лет нигде не работал, сильно пьющий, опустившийся человек. Ранее судим, что и позволило сравнить дактилокарты. Причину смерти Литвиненко установить с полной уверенностью сложно. Очевидно, она наступила в результате нанесения удара в затылочную область твердым тупым предметом. Возможно, удар был лишь оглушающим, а смерть произошла в результате механической асфиксии, то бишь удушения. Отделение головы и кистей рук произведено острым предметом из хорошей стали. Медицинской или инструментальной. Мягкие ткани прорезались, кости и хрящи перепиливались. Сделано аккуратно, умело.