Казимира за стол посадили рядом с Никлотом, чему он несказанно обрадовался. Во-первых, знакомое лицо, во-вторых, псковский боярин умом не обделен, и в-третьих, человека, осведомленнее его, киевскому боярину в Пскове, пожалуй, не найти. После пущенной по кругу братины и здравниц в честь князя Трувара и гостей бояре приступили к трапезе.

– Худого слова про князя Трувара не скажу, хоть строг, но справедлив.

Иной оценки князя, сидящего тут же за столом Казимир от боярина Никлота и не ждал, а потому с готовностью закивал.

– А я ведь к вам за невестой приехал, – поделился своей заботой с соседом боярин Казимир.

– Сына женить задумал? – попробовал догадаться Никлот.

– Бери выше, – воздел очи к потолку киевлянин.

– Так ведь стар князь Дир для жениха, – удивился псковитянин.

– Я веду речь о князе Градимире, – пояснил Казимир. – Просил он меня об этой услуге, и я по слабости сердца не смог ему отказать. Хотя годы мои уж не те, но для благого дела решил расстараться.

– А кого сватать-то будешь?

– Внучку Гостомысла, что в твоем доме живет, боярин.

Никлот хоть и вскинул выцветшую бровь, но, по всему видно, не слишком удивился. Не так уж и много на славянских землях родовитых невест, чтобы Милорада, дочь Любогаста, пропала в безвестности.

– Не за пришлого же варяга тебе ее отдавать, – понизил голос почти до шепота Казимир, удивленный долгим молчанием собеседника.

– Не мне решать участь Милорады, – так же тихо ответил Никлот. – Князь Трувар ей по крови ближе.

– Думаешь, не отдаст? – нахмурился киевлянин.

– Кто ж его знает, – пожал плечами Никлот.

Однако Трувар киевскому свату не отказал. Все-таки Градимир Кривицкий – завидный жених, что там ни говори. И годами он еще не стар, и положение его среди славянских князей не из последних. Невесту явили сватам во всей красе. При виде Милорады ган Кончак даже языком прицокнул, пришлось боярину Казимиру ткнуть братана локтем, дабы не ломал чинного ряда. Боярин Никлот, опекун юной княжны, не скрывал радости, ему этот союз сулил большие барыши, причем заслуженно, как дружно отметили все присутствующие на смотринах. Взрастил не девицу, а белую лебедушку. Такой только и идти по жизни рядом с великим князем кривичей.

– Знал бы, что такая краля в Пскове живет, сам бы к ней посватался, – усмехнулся ган Кончак и подмигнул хитрым взглядом Братиславу. Юный боярин от смущения зарделся, а Казимир пожалел, что взял игривого гана с собой. Забил копытом жеребец. Этак он всю игру поломает своему отцу беку Карочею.

Развеселое настроение Кончака прошло, когда он узнал, кого князь Трувар снарядил в сопровождающие княжне Милораде вместе с боярином Никлотом. На Казимира молодой светловолосый варяг тоже произвел не самое лучшее впечатление, хотя лицом воевода Олег был чист, со старшими вежлив, Улыбчив. Разве что в глазах его пряталась какая-то хитринка.

– Ты что, виделся с ним раньше? – спросил Казимир у гана.

– За одним столом пировали в радимицкой столице, – криво усмехнулся Кончак. – Принимали его там как родного.

– Это ты к чему? – не понял боярин.

– Слух шел меж радимичами, что он сын боготура Драгутина.

– Ну и что?

– И еще говорили, что темного он рода, колдовского.

– Это как? – опешил Казимир.

– То ли мать у него колдунья, то ли отец – Чернобог.

– Болтаешь невесть что, – махнул рукой боярин.

– За что купил, за то и продаю, – обиделся Кончак. – Князь Стоян тоже не поверил мечникам боготура Драгутина, которые распустили языки, отведав браги. Теперь Стоян пирует в стране Света, с ним ушли двадцать его мечников и десять моих хазар.

Боярин Казимир бросил испуганный взгляд на двери. Сватов князя Градимира разместили в обширном княжеском тереме, где любопытных ушей, надо полагать, хватало. Нашел ган Кончак место для откровенного разговора. Брал бы пример со своего отца бека Карочея. Вот из кого лишнего слова не вытянешь.

– Вы что же, охотились за боготуром Драгутином? – жарким шепотом спросил Казимир.

– А я о чем тебе толкую, боярин. Нельзя было допустить, чтобы радимичи столковались с варягами. Да не выгорело дело. Драгутин повидался не только с сестрой Милицей и братом Яромиром, но и с матерью, кудесницей Дарицей.

– И что в этом такого? – пожал плечами Казимир. – Человек четверть века провел вдали от родных.

– Олега он с собой возил и в город Торусин, и в Макошин городец. А в Макошин городец не всех пускают.

Боярин Казимир на это только рукой махнул-Провалил Кончак дело, порученное отцом, а теперь ищет виноватых. Боготур Драгутин, всю жизнь не выпускавший из рук меча, и без помощи навьих сил способен расправиться со своими врагами.

– Отец встревожился, – вздохнул Кончак. – Сказал, что за этим Олегом тянется черный след. Велел мне быть осторожнее. Так-то вот, боярин.

– А Олег тебя узнал?

– Коли узнал, то беда невелика, – пожал плечами Кончак. – Мы своих мечников разбойниками обрядили. А не пойман – не вор.

Князь Трувар выделил своей родственнице немалую свиту. Одних мечников набралось пять сотен. Казимир как увидел их, так ахнул. Уж не в поход ли на кривичей собрался князь Трувар?

– Какой еще поход? – удивился Никлот. – Чем больше свита, тем больше чести невесте. Ты на приданое взгляни. Два сундука золотой и серебряной посуды, мехов без счета, парча златотканая, оружие и пятьдесят тысяч денариев серебром. А если на татей нарвемся? Прикажешь им все отдать?

Окинув взглядом ладью, груженную приданым Милорады, боярин Казимир пришел к выводу, что Никлот, пожалуй, прав. Приданое за невестой набралось немалое. Рерики не уронили чести своего Рода и рода князя Гостомысла. Но если они за сиротой-племянницей дают столько добра, то сколько же богатства лежит у них по схронам?

– И не говори, боярин Казимир, – вздохнул Никлот, устраиваясь на носу ладьи рядом с киевлянином. – Рерики, пожалуй, богаче франкских императоров. О наших славянских князьях я уже не говорю. Да и чему удивляться, если они десять арабских городов ограбили.

– Как десять?! – ахнул Казимир. – Быть того не может!

– Собственными ушами слышал от Трувара, что в арабской Севилье они серебро не брали – девать некуда было. Хапали только золото.

Боярин Казимир оглянулся. Прибыл он в Псков на одной ладье, взятой у знакомых купцов, а ныне за ним плывут двенадцать деревянных лебедей, горделиво выгнувших шеи.

– Зря беспокоишься, боярин, – успокоил киевлянина Никлот. – Князь Трувар уже выслал гонцов вперед. Они купят телеги и организуют нам безопасный переход по суше.

– Невесту бы не потерять, – усмехнулся Казимир.

– Боярыня Злата за ней в оба глаза смотрит.