Миновав дорогу на Бристоль, они съехали с автострады, открыли оба окна и больше не закрывали их, позволив ветру трепать им волосы.

А потом за поворотом неожиданно открылось море. Бело-голубая полоса, которая тут же и исчезла, словно перечеркнутая высоким мысом.

И тут началась игра: кто первый увидит море. За поворотом, за холмом… В конце концов море окончательно скрылось из виду, и теперь они ехали по прямой дороге, ведущей в Зеннор.

Зеннор.

Горстка домов.

И загадка в виде забавного детского стишка.

Сейчас, в мертвый сезон, многие дома здесь стояли с закрытыми ставнями, а пустые дороги патрулировали только стаи чаек.

— М-да… Тут все очень изменилось с прошлого раза, — рассердился господин Блум, сворачивая в какую-то узкую улочку, куда и не думал вовсе въезжать.

Анита подумала, что он, наверное, просто ошибся дорогой, но промолчала. Она предпочла рассматривать все вокруг: стоявшие вплотную друг к другу домики из темного камня, низенькие каменные ограды, ровные, словно начерченные, пламенеющий закат на море.

Гостиница появилась в конце следующей улочки. Скромная «постель & завтрак», где они оказались единственными постояльцами. Казалось, в этом доме, увитом плющом и зажатом между соседними белыми домишками, с крохотным, необычайно густым зеленым садиком живут феи.

— Ну вот и приехали! — обрадовался господин Блум.

Анита и ее отец познакомились с хозяйкой гостиницы, отнесли вещи в комнату под крышей и открыли круглое окно, выходящее на море.

Потом вышли, желая пройтись по городку, поели острого фасолевого супа в единственном работавшем ресторане и поговорили с хозяином заведения, обладателем длинных, загнутых кверху усов, о том, как время непоправимо изменило тут все.

Для Аниты однако время не менялось. Девочке просто не хватало его. Она испытывала какое-то необычное волнение оттого, что приехала сюда, и огромное сожаление, что не может понять загадочный стишок.

— Вы когда-нибудь слышали о городе под названием Килморская бухта? — вдруг обратилась она к хозяину ресторана.

— Нет, извините, — ответил тот с какой-то странной поспешностью.

И больше уже не подходил к их столу, чтобы поговорить о том о сем, а только наблюдал за ними со стороны, ни на минуту не выпуская из виду.

Лунный свет проникал сквозь шторы, и Анита не могла уснуть. Все думала о стишке и о том немногом, что знала о Килморской бухте. Она прочла первые книги Улисса Мура, которые одолжил Томми, и узнала, что такого города нет ни на каких географических картах по меньшей мере уже лет шестьдесят.

Грандиозная идея. Спрятать целый город. Отрезать его от всего мира. Лишить воздушной и железнодорожной связи, отказаться от проведения в нем праздников и всевозможных массовых мероприятий, от возведения небоскребов и строительства парковок. Наверное, венецианцы когда-то хотели сделать такой же и свою Венецию. Надежное убежище, ни в чем не меняющееся и защищенное от любых перемен.

Вдруг пошел дождь, мелкий, моросящий; он тихо и ласково постукивал по оконному стеклу.

И Анита незаметно уснула.

На другой день их разбудило блеяние овец, стадо которых проходило под окнами «постели & завтрака». Отец Аниты обеспокоился, не повредили ли они машину, а потом, когда стадо прошло, сладко потянулся.

Утро выдалось великолепное.

— Самое подходящее, чтобы покататься на велосипеде! — сказала Анита, глядя на отца, и заметила, что ему это не понравилось.

— В-в-велосипед? — переспросил он, запинаясь.

— Ну конечно! — сказала девочка, выбравшись из-под одеяла. — Давай возьмем велосипеды напрокат и покатаемся по берегу. Или по лугам.

— Неплохая идея, — солгал господин Блум, который определенно не имел ни малейшего желания трястись в седле и крутить педали. — Но сначала давай позавтракаем!

Они принялись за кофе и свежевыпеченные булочки с домашним черничным вареньем, и Анита стала расспрашивать хозяйку «постели & завтрака» о Килморской бухте.

Но оказалось, женщина тоже никогда ничего не слышала о таком месте.

— Надо же, — проговорила девочка и сменила тактику. Вспомнила тот загадочный стишок и прямо спросила: — А далеко отсюда… дуб с рыболовными крючками?

Господин Блум с удивлением посмотрел на дочь:

— Странное название для дерева…

Анита не спускала с хозяйки глаз.

— Как ты сказала, юная госпожа?

Тук — екнуло сердце Аниты.

— Дуб с рыболовными крючками.

Брови у хозяйки гостиницы выгнулись. Она посмотрела в приоткрытое окно, откуда в комнату долетали запахи водорослей и хлева.

— Очень давно уже я не слышала это название. Очень давно.

Тук — опять екнуло сердце Аниты.

Морщинистое лицо женщины походило на карту острова сокровищ, скрывавшую число ее лет.

— А ты откуда знаешь про это дерево? — так же прямо спросила она.

— Слышала стишок, — ответила девочка.

— Стишок? И про что же он?

— Точно не помню… — Анита улыбнулась. — Но в нем говорилось о дубе с рыболовными крючками, который находится в Зенноре.

— Моя дочь живет в Италии, — вмешался в разговор господин Блум, как будто это обстоятельство могло иметь какое-нибудь значение.

Женщина пожала плечами:

— Ну… в любом случае, это какой-то загадочный стишок. Потому что нет в Зенноре никакого дуба с рыболовными крючками.

Сердце Аниты замерло, на этот раз от огорчения.

Хозяйка ресторана отошла, явно размышляя, продолжить ли разговор. Потом остановилась и призналась:

— Есть тут один дуб, и не очень далеко, за городом. — Она кивнула в сторону моря. — Километрах в пяти отсюда, если ехать вдоль берега. Если, конечно, он еще цел… — Она широко улыбнулась. — И если цел, то не ошибетесь. Сразу увидите, издали. Черный и некрасивый. Как и все несчастья, что висят на его ветвях.

— Несчастья? — удивился отец Аниты, надкусывая булочку.

— Дубом с рыболовными крючками это дерево называют, потому что на него вешают крючки рыбаков, не вернувшихся на берег. Причины тому разные, но среди них никогда не бывает счастья.

— Ну же, сильней! Жми! — спустя некоторое время громко требовала Анита, оборачиваясь к отцу.

Господин Блум оставался черной точкой на другом конце спускавшейся к берегу грунтовой дороги — черной точкой, качавшейся на велосипеде.

Анита смотрела с берега, как отец усердно крутит педали, а велосипед подпрыгивает на камнях и рытвинах.

— Не так! Осторожно! Тормози!