Непрошеный попутчик и вовсе задремал. Фьор покосился на Дэнни, привалившегося лбом к стеклу, и почти позавидовал его безмятежности. Сам он сейчас не смог бы заснуть, даже если бы лежал в удобной постели!

Автомобиль пожирал километр за километром асфальтовой ленты, час утекал за часом, Фьор ощущал это даже в нынешнем странном состоянии безвременья, и ему все сильнее начинало казаться, что он будет ехать целую вечность, но так и не нагонит черный цирк, потому что там его просто нет. Зато он точно нагонит свое удаление, потому что пробудет слишком долго за пределами защиты «Колизиона».

Машину встряхнуло на выбоине, Дэнни всхрапнул и проснулся. Бросил быстрый взгляд в окно, мгновенно оценил открывшуюся ему картину, неторопливо потянулся и спросил:

– Ну что, пора уже переходить к твоему безумному плану? Или у тебя бензин закончился?

Вместо ответа Фьор начал плавно тормозить. Он и сам понимал, что по-простому уже не получится, значит, надо попытаться настроиться на Крис и ту зыбкую связь между ними, но делать это, находясь за рулем, пусть даже и на пустынной трассе, – не самое разумное решение.

Машина остановилась прямо посреди дороги; по обеим сторонам ее стискивали высокие стены деревьев, голые сучковатые ветви туго переплетались с хвойными лапами, образуя плотный коридор. Верхушки сосен смыкались над ним навесом, под которым царили еще более глубокие сумерки.

Фьор заглушил мотор и вышел из салона. Вокруг царила неестественная тишина – ни шороха опавших листьев, ни треснувшего сучка, ни шелеста ветвей под порывами ветра. Под сводом голых ветвей и крон сосен асфальтовая дорога казалась чужеродным творением, насильственно проложенным через глухую, нетронутую чащу.

Фаерщик невольно поежился от неуютного чувства, которое возникло у него от этого мертвенно-тихого леса. Как и у многих городских жителей, контакт Фьора с природой ограничивался прогулками по муниципальным паркам и скверам, разбитым среди бетонных высоток и лент пропахших бензином магистралей. Редкие пикники за городом и купание в речке – вот весь его опыт наедине с дикой природой.

Разумеется, с тех пор как Фьор попал в «Колизион», за их бесконечные поездки он более чем насмотрелся на леса, холмы и поля, но видеть пейзажи из окна – не то же самое, что оказаться один на один с этими самыми лесами, полями и холмами. Да, цирк постоянно останавливался на ночевки на обочине трассы в самых безлюдных местах, но вокруг всегда кипела цирковая жизнь, создавая уютный кокон цивилизации, и фаерщик никогда не оставался действительно один на один с природой, не ощущал того подавляющего воздействия, которое она может оказывать.

На миг возникла пугающая мысль, что зря он выключил двигатель. Пока машина работала, был шанс уехать, а сейчас лес не даст завести ее снова, двигатель так и останется мертвым.

Не в силах удержать порыв, Фьор сел за руль, вставил ключ в замок зажигания и с бьющимся от волнения сердцем повернул его в замке. Ну? Заведется?

Звук проснувшегося мотора прозвучал сладкой музыкой; фаерщик облегченно выдохнул и откинулся на спинку сиденья. Да уж, знатно он себя накрутил на пустом месте!

– Ты что, передумал? Хочешь снова наугад гнаться за «Обскурионом»?

– Нет. Просто понял, что мне как-то спокойнее, когда двигатель работает. Этот лес, – фаерщик поежился, – мне от него не по себе.

Дэнни не стал высмеивать и комментировать иррациональный страх попутчика.

– Тогда давай остановимся где-нибудь подальше, где будет спокойнее, – предложил он, и фаерщик без колебаний согласился.

Фьор дождался, когда Дэнни сядет в машину, и нажал на газ.

Дорога сделала крутой поворот, и едва Фьор в него вписался, как тут же со всей силы ударил по тормозам. Раздался визг, машина вильнула и встала.

– Что такое? – не понял Дэнни, а затем проследил за напряженным взглядом Фьора, присвистнул и прищурился. – Да это же люди!

– Угу, – напряженно кивнул Фьор.

Люди – это, конечно, намного лучше, чем мертвенный лес, от которого по спине ползли липкие щупальца страха, а все существо охватывало ожидание какой-то неприятности, но в то же время люди на дорогах, по которым ездят цирки, – это вряд ли к добру. По этим дорогам ничего хорошего не ездит. Да взять хотя бы их самих. Если только, конечно, это не артисты из другого мистического цирка, которые то ли отстали, то ли сбежали, то ли их выкинули свои же.

Сумерки скрывали детали и размывали силуэты, и все, что мог сказать Фьор, это что на дороге было двое. Они не шли, а стояли, и не на обочине, как те, кто ловит попутку, а прямо посередине, словно ждали машину и были готовы не дать ей проехать.

Не заглушая двигателя, Фьор открыл дверцу, вышел на дорогу и вперился взглядом в незнакомцев. В их виде – во всяком случае, в том, что можно было разглядеть в сумерках, – не было ничего угрожающего, и все же внутренняя сигнализация, то самое шестое чувство на пару с предчувствием вовсю звонили в колокола.

Хлопнула дверца с пассажирской стороны, и к Фьору присоединился Дэнни.

– Идем знакомиться? – предложил шут, не сводя глаз с фигур.

– Кажется, они сами к нам идут, – заметил Фьор.

Действительно, увидев, что ретроавтомобиль остановился, незнакомцы направились к нему. Фаерщик с Дэнни пошли им навстречу.

– Хорошая новость – это явно не зомби! – бодро сообщил шут. – Смотри, как идут! Совершенно нормально, никаких волочащихся ног и вытянутых вперед рук.

Фьор кивнул, напряженно вглядываясь в незнакомцев; попытка Дэнни разрядить атмосферу шуткой не особо сработала. Что-то в этих двоих казалось ему неуловимо знакомым, но он пока не мог понять, что именно.

– Привет! – на пробу выкрикнул Дэнни. – Какими судьбами в этих краях?

Незнакомцы не ответили.

Фьор остановился и непроизвольно напряг кисти рук. Если дело будет плохо, на крайний случай у него всегда есть огонь.

– Ты это видишь? – вдруг прошептал Дэнни, тоже останавливаясь, и в его голосе явственно прозвучало потрясение.

– Что? – напрягся Фьор.

– Ты видишь, кто это?

– Нет, – покачал головой фаерщик.

Но тут незнакомцы вступили в полосу света от многочисленных круглых фар ретроавтомобиля, и Фьор наконец-то рассмотрел их лица.

И шумно выдохнул, увидев… себя.

* * *

Кристина не помнила, когда силы оставили ее и она опустилась на холодный асфальт. Она не представляла, как давно ушла из «Обскуриона» и сколько уже шла.

Все, что понимала Кристина, – это то, что она сидит на пустой дороге с почти невесомым Апи на руках, в полной темноте, ощущая где-то там вдалеке «Колизион», такой внезапно родной