При виде женщин, неспешно возвращавшихся в Аркант, хотелось застонать в голос. Представил себе шок Амалии и меня накрыло стыдом за подобный прием.

Я повернулся к столу и мрачно посмотрел на безмятежные лица сводных братьев, молчаливого кузена и отца. В неярком свете магических ламп кабинет лэрда казался мрачной комнатой, увешанной гербами и знаками клана МакГиннес. Тут и там гулял сквозняк, распространяя влажный воздух на зачарованные книги, разбросанные в беспорядке, и безжалостно уничтожал последние крупицы истории. Многие старые, ценные фолианты уже начали покрываться плесенью, а хрупкие страницы сильно размякли.

Радовало лишь то, что гроссбухи остались в целости и сохранности. Хотя я был бы не прочь от них ибавиться, поскольку под невзрачными черными обложками прятались цифры, от которых хотелось взвыть и хвататься за голову.

Мы по уши в долгах! Все имущество некогда одного из богатейших кланов легко могло уйти с молотка, если оставить дела как есть. Да, проблемы имелись и раньше, но не в таких масштабах.

— Что ты хочешь услышать, Терлак? — устало вздохнул Вестон. Младший сводный брат оглянулся на остальных и выступил вперед, сжимая кулаки, пока отец продолжал хранить гробовое молчание.

Прямо как у входа. Едва Амалию увели, Руперт МакГиннес больше ничего не сказал, только рукой махнул. И пока я бегал по замку, оценивая масштабы катастрофы, продолжал отсиживаться в своих покоях.

Задохнувшись от боли, я осторожно прислонился к подоконнику и почувствовал, как тот начал крошиться под моим весом. Холодный, ночной воздух обдувал шею, грозя будущим воспалением, однако мне сейчас было совсемне до здоровья.

Я обещал Амалии жениться именно на ней, а по итогу мысленно рассчитывал, куда вложу ее деньги. Выстраивал грамотный ход, дабы убедить будущую супругу остаться здесь и тем самым спасти будущее клана. От собственного цинизма стало тошно, пальцы сжались в кулаки, а ведь все должно быть не так.

Увидев сегодня леди Сент-Клер там, в спальне, я на секунду потерял ориентир. Что-то неуловимо знакомое промелькнуло в чертах Мали, столь же прекрасных, как у леди Розали

— моей матери.

Мне едва исполнилось семь, когда она погибла. Я помнил горечь отца, долгие годы одиночества и тоски по веселому смеху, что наполнял эти стены. Мама могла своей улыбкой зажечь солнце посреди пасмурного дня, а потом ушла и с ней погас свет. Рядом с Мали я вновь почувствовал нечто похожее. И когда подписывал договор с ее отцом, думал о нашем счастливом будущем. Теперь же рассуждал, куда и как потрачу приданое богатой невесты.

Ну и козел ты, Терлак МакГиннес. Любовь, ага. Она ведь поверила в тебя. Поцелуй точно что-то значил.

— Хочу понять, что случилось с замком и почему мы находимся на грани разорения? — холодно спросил я и обвел взглядом присутствующих.

Гордон переглянулся с братом и нахмурил брови, затем прикусил нижнюю губу. Будто жаждал выговориться, но боялся ответной реакции. В свои девятнадцать он лишь немногим уступал в росте Вестону, которому буквально четыре месяца назад исполнилось двадцать один. Следом шли шестнадцатилетний Рэнальф и четырнадцатилетний Томас. Удивительно, как они выросли за минувшие годы. Несколько лет назад по замку под ногами топтались мелкие гномы, теперь же парни почти сравнялись со мной ростом.

Защитники, настоящие шангрийцы.

В груди вновь неприятно сжалось сердце, и в памяти вернулся момент, когда братья требовали взять их с собой на войну. Им оказалось недостаточно защищать границы Шангрии, где значительных сражений, к счастью, не произошло. Вступать же в ряды регулярной армии я им запретил, сославшись на возраст, и, видимо, с тех пор обида на отказ не прошла. Но лучше пусть дуются, чем погибли бы вместе с другими ребятами.

— А тебе не все равно? — хмыкнул Рэнальф. — Ты уехал сражаться за другого короля...

— Нашего короля, — процедил я сквозь зубы. — Абель Трастамара теперь полноправный правитель Шангрии, Зеленых островов и Данмара! Уясните уже, мы подписали союзный договор!

— И что он нам принес, Терлак? — неожиданно подал голос отец, и я вздрогнул от неожиданности.

Я не мог понять, почему ты допустил это, папа. Все не получалось уложить в голове мысль, что великий лэрд МакГ иннес превратил родное гнездо клана в руины.

— Мир, — коротко ответил я.

Усмешка на губах отца ударила наотмашь, словно родитель залепил мне смачную оплеуху. Он по-прежнему оставался сильным, крепким и подтянутым. Резкие морщины сочетались с грубыми чертами, показывая принадлежность Руперта МакГиннеса к представителям клана, некогда занимавших трон Шангрии. Сила бурлила в венах, ноздри раздувались, а вот глаза.

Они больше не видели.

— Правда? — ядовито протянул отец, поднимаясь с покосившего кресла, из-за чего едва не упал..

Братья бросились помогать, но Руперт МакГиннес не любил показывать слабость и остановил ребят одним взмахом руки.

— Я не знал, — я опустил голову и сжал пальцами подоконник сильнее. — Ты мог мне написать и сказать, в каком состоянии находишься.

— Зачем? Вернуть насильно в замок, который тебе не нужен? Заставить жениться на нелюбимой женщине для выплаты кредитов, взятых у Грантов? — с каждым вопросом слова все сильнее отравляли кровь.

Раздался тихий вздох, затем послышался шорох осторожных шагов, пока папа искал в воздухе опору. Зрелище, прямо скажем, печальное и мне пришлось сглотнуть огромный ком.

— Три года назад я просил тебя остаться, однако ты все равно сбежал. Твои братья были слишком молоды. Хотя видят боги, старались помогать. Это при том, что Данмар высасывал из нашей страны соки годами! — В голосе отца прозвенел металл.

— Шангрия давно находилась на краю, — попытался возразить я. — Неужели ты не понимаешь, что времена изменились? Абель может стать будущим для огромного королевства. И как мы вообще оказались должны Грантам? Вы же в состоянии вечного конфликта!

Такое ощущение, будто я барахтался в водовороте, который затягивал меня все глубже.

— Может, только мы до этого момента не доживем, — бросил отец. — А Гранты перекупили наши договора у банка во время войны. И пока ты сражался на поле боя, старший сын Родерика втрое увеличил капиталы семьи благодаря контрабанде виски.

Я поморщился и с отвращением передернул плечами, вспоминая холеное лицо Дункана Гранта, с презрением кривившего тонкие губы, когда наши родители впервые заговорили о помолвке между мной и его сестрой. Ничего удивительного, что эта крыса предпочла отсидеться все три года за укрепленными стенами, пока остальные шангрийцы проливали кровь в бою против захватчика Бонри.

— Продает наших драконов? — прошипел я, мысленно сворачивая тоненькую шейку этого крикливого петуха, и непроизвольно уничтожая край подоконника.

— Его люди шастают по горам в поисках кладок, — поморщился Томас, и остальные повернулись к нему. Братишка развел руки в стороны и пожал плечами. — Что? Я видел их у склона. Вынюхивали там, искали гнезда. Один меня расспрашивал о Лосе.