Перегрин покачал головой и тихонько вздохнул.

— Ну, хорошо, предположим, что это было не просто ограбление. Допустим, что твоя цитата объясняет связь Печати с тамплиерами. Но при чем здесь виконт Данди?

— Я задаю себе тот же вопрос, — ответил Синклер. — Даже если виконт был членом Ордена, между ним и Печатью отрезок времени длиной в три столетия.

Адам пересказал свой разговор с Мак Реем, в котором тот предложил свою версию связи Ордена с Клаверхаусом. По мере того как рассказ приближался к завершению, глаза юноши округлялись, пока не достигли размера совиных.

— В книгах, которые мне доводилось читать, не было и намека на то, что ты сейчас рассказал, — потрясенно пробормотал он. — Интересно, предполагал ли бедняга Финнс подобную связь?

— Во всяком случае, он работал в верном направлении, — ответил Синклер. — Натан был уверен, что виконт каким-то образом фигурирует в этой истории. Его последние слова были о Данди и разгадке, как-то с ним связанной. Честно говоря, в то время я подумал, что он имеет в виду город, хотя надо заметить, там действительно есть замок Клейпот, когда-то принадлежавший Клаверхаусу.

— Полагаю, профессор все-таки имел в виду человека, — заметил Перегрин.

— Вероятно, — согласился Адам. — Попробуем проследить цепочку до конца. Допустим, что Данди был генералом Ордена в Шотландии, следовательно, он, возможно, единственный из всех членов владел тайнами тамплиеров. Упоминалась ли обязанность Ордена охранять Печать или то, что она запечатывает, — Бонни Данди, несомненно, знал ответы на интересующие нас вопросы.

— Поэтому ты намерен поговорить с Джоном Грэхэмом Клаверхаусом, виконтом Данди, — заключил Перегрин.

— Это наиболее простое решение, которое приходит мне в голову, — кивнул Адам. — Правда, процесс установления контакта может представлять некоторые сложности. Самый действенный способ — использовать вещь, принадлежавшую в прошлом Данди.

— К примеру, крест тамплиеров, который был на нем в момент смерти, — закончил мысль Перегрин.

— Или что-то аналогичное, с чем виконт никогда не расставался. Отчасти поэтому я хотел взглянуть на портреты. — Адам кивнул в направлении альбомов. — К сожалению, ты сам видел, ни на одном из них нет подходящего артефакта.

— Но о человеке с таким именем и положением в обществе должны были остаться какие-то свидетельства, личные вещи, украшения…

— Согласен, только что? — ответил Синклер. — Если не считать креста, которого, возможно, уже не существует, остаются медальон и шлем. И то и другое хранится в замке Блэр. Проблема в том, что через несколько лет после смерти Клаверхауса могила была разграблена. В конце концов реликвии вернули, но их энергия была испорчена. И потом у меня нет уверенности, что вещи, выставленные в замке Блэр, подлинные.

— Понятно, — кисло улыбнулся Перегрин. — Какие еще артефакты могут взаимодействовать с ним? Вдруг нам удастся выяснить местонахождение означенного креста?

— Хороший вопрос, — сказал Синклер, направляясь к телефону. — Ответить на него нам поможет человек, близко знакомый с миром британских древностей и их собирателей.

Перегрин отметил, что, кем бы ни был загадочный абонент, Адаму не требовалось смотреть в записную книжку, чтобы вспомнить номер. Последовали два коротких сигнала, тихий щелчок, и зазвучал женский голос, принадлежавший, судя по гримасе друга, автоответчику.

— Линдси, это Адам. Мне нужна информация о всех сохранившихся реликвиях Джона Грэхэма Клаверхауса, более известного как Бонни Данди, — быстро говорил Синклер. — Особенно важно выяснить, что стало с крестом тамплиеров, который, предположительно, был на Данди в момент смерти. Где его можно найти, если крест сохранился до настоящего времени? Буду благодарен за сведения о любых других артефактах, принадлежавших Клаверхаусу. Свяжись со мной как можно быстрее, информация нужна срочно.

Синклер повесил трубку и вернулся в кресло у камина. Перегрин взял альбом с портретом Кнеллера и задумчиво всматривался в невозмутимое лицо Бонни Данди.

— Я подумал, — произнес художник после того, как друг устроился в кресле напротив, — что не стоит терять времени. Пока твой Линдсей собирает информацию, мы можем съездить в Килликранк и побродить по полю битвы. Может, получится вызвать образ Данди и выяснить, действительно ли в тот день на нем был крест тамплиеров. Портрет поможет сконцентрироваться и установить контакт.

Адам обдумал предложение и покачал головой.

— Неплохая мысль, но для концентрации я бы предложил поехать в Блэр. Бонни похоронен неподалеку от замка, его останки покоятся в подземельях местной церквушки. Если бы мы знали точное место смерти Данди, шансов войти с ним в контакт на поле было бы больше, но даже в этом случае они весьма невелики.

— Я не подумал об этом, — признал Перегрин.

— Всего лишь потому, что ты не знал места его захоронения, — улыбнулся Адам. — Кстати, в замке можно взглянуть на медальон и шлем. При любом повороте событий в замке твои видения будут более определенными, чем в Килликранке, там их будет проще контролировать.

— Конечно, едем в Блэр, — энергично кивнул молодой человек, соглашаясь со словами Синклера. — Во сколько тебя разбудить?

Адам издал невольный смешок, растроганный юношеским энтузиазмом Перегрина.

— Не спеши, — охладил пыл друга Синклер, — некоторых из присутствующих по утрам ждут больные. Меня не было два дня. Кроме того, мне бы хотелось захватить с собой Ноэля, если у него найдется время. Во всяком случае, я постараюсь вытащить его завтра на ленч.

Незадолго до полудня Перегрин Ловэт забросил мольберт и куртку из оленьей кожи на заднее сиденье автомобиля и через буковую рощу отправился в загородное поместье Адама.

Было время, когда художник считал свои видения проклятием. В те дни он избегал брать с собой кисти и краски, чтобы не создавать картин, полных боли и ужаса. С тех пор, как, благодаря доктору Синклеру, он научился управлять своим даром, художник стал относиться к нему по-другому. Теперь он редко выезжал из дома, не взяв с собой хотя бы небольшой альбом и карандаши, тем более когда отправлялся куда-нибудь в компании сэра Синклера.

Ловэт оставил машину на усыпанном гравием тенистом дворе, неподалеку от входа в гараж, где стояли автомобили Адама и его собственный «алвис». Места было мало, и старенький зеленый «моррис» пришлось поставить снаружи. «Алвис» был подарком богатой поклонницы его таланта — леди Лауры, графини Кинтол. Перегрин был также обязан ей знакомством с сэром Синклером. Смерть графини повергла художника в депрессию и заставила искать у Адама профессиональной помощи.

Просунув голову в гараж, молодой человек полюбовался подарком, мысленно поблагодарив графиню — где бы ни была сейчас ее душа, — и направился к боковой двери дома, которой пользовались только близкие друзья Адама. У порога его встретила миссис Гилкрист, умелая и заботливая хозяйка, по-матерински нежно любившая «молодого мистера Ловэта». Как обычно, предложив Перегрину чаю с ячменными лепешками, от которого тот со смехом отказался, она отправила молодого человека в библиотеку дожидаться Адама с Ноэлем. В иное время Ловэт с удовольствием бы принял предложение, но нужно было поторапливаться, чтобы попасть в Блэр раньше, чем солнце начнет клониться к западу.