— Но, доктор…

— Синьора Масса, прошу вас, не по телефону. Поговорим обо всем в понедельник во время сеанса. Поверьте мне, так будет продуктивнее.

— Хорошо, доктор, в любом случае, спасибо.

Кто знает, может, доктор и прав и Флавио действительно пошутил. Может, он сделал это для того, чтобы причинить мне боль. В конце концов, когда я его спросила, кто она, он мне не ответил. Почему бы человеку, заявившему жене, что у него есть любовница, не сказать, кто она такая?

Ладно, что бы там ни было, в понедельник Де Бернард будет уволена. А Флавио уйдет из моего дома.

Я сидела перед компьютером, и мне никак не удавалось связать двух слов.

Зазвонил телефон. Я не хотела отвечать, но сняла трубку. Звонил Флавио:

— Черт побери, Элиза, с чего тебе взбрело в башку принять приглашение Лауры на сегодняшний ужин? Хочешь свести меня с ума? Мы же договорились, что ты откажешься.

— Откуда ты звонишь? — спрашиваю я.

— Из своего кабинета, не беспокойся.

— Послушай, Флавио, она застала меня врасплох, и я не смогла сказать ей «нет». Ты даже не представляешь, как она настаивала. Ты не думаешь, что она что-то знает или интуиция ей что-то подсказывает?

— Ни хрена она не знает. А интуиция ей подсказывает только одно: что на себя надеть.

— Она доставала меня этим ужином два месяца, я уже устала подыскивать причины для отказа. К тому же, как тебе известно, Лаура знакома со всем городом, она очень полезна мне в моей работе.

— Ты хоть соображаешь, в какую ситуацию ты меня ставишь? Ужин в ресторане с женой, любовницей и этим мудаком, моим братцем, который вообще не в курсе, потому что еще не знает о ресторане.

— То есть как? Он ничего не знает об ужине? Но уже три часа. Когда ты ему об этом скажешь? Завтра?

— Я не могу его найти, черт знает, где его носит.

— Может, какие-нибудь дела…

— Какие дела у него могут быть! Да нет, мы давно с ним договорились, что он придет к нам ужинать сегодня вечером, но я ему не говорил пока ни о тебе, ни о том, что ужин будет не у нас, а в ресторане. Ладно, это долгая история, оставим.

— Хорошо. Только прошу, не говори обо мне «любовница», ты же знаешь, что мне это неприятно. А что касается Лауры, можешь не беспокоиться. Я думаю, она даже не знает, что мы знакомы. Часам к одиннадцати все закончится, а мы увидимся с тобой в понедельник вечером в спокойной обстановке. Тем более, мне надо поговорить с тобой кое о чем.

— О чем?

— Узнаешь в понедельник.

— Надеюсь, не та же песня о том, чтобы я оставил свою жену? Я ведь же сказал, мне нужно время, я должен утрясти некоторые дела таким образом, чтобы не дать ее адвокатам сожрать меня с потрохами. Это ненадолго, клянусь тебе… А ты знаешь, где заказала столик эта засранка? У Гуальтьеро Маркези! И с какими физиономиями мы появимся там в понедельник?

— Мы там не появимся. Мы пойдем в другое место. К тому же, прости, но мы там уже были однажды… или нет?

— Вот именно! Я и говорю, что тебя там узнают обязательно.

— Кто?

— Кто-кто, Гуальтьеро Маркези.

— Может, его сегодня не будет. По-твоему, он обязан все время торчать в ресторане?

— Будет, будет. Вечером в субботу он всегда там или забегает на время.

— Ну и что с того? Даже если он там будет и даже если он меня помнит, что он может сказать? Он не производит впечатление дурака. Наверняка я не первая, с кем ты там был. Разве ты не ходил к нему с Лаурой?

— Да, но до того, как ходил туда с тобой. Ничего не поделаешь, приходится осторожничать.

— Флавио, не впадай в паранойю! Я могу оказаться просто твоей знакомой. Мы ведь не собираемся заняться любовью прямо на столе.

— Ладно, будь что будет. Будем надеяться, что мой брат не захочет пойти в ресторан.

— Тогда мы пойдем втроем.

— Элиза!..

— Я шучу, не дергайся.

— Элиза, у меня от тебя крыша едет. Если б ты знала, как мне не терпится увидеть тебя в понедельник. Как только подумаю, что я должен провести все выходные дома с женой, я зверею. Я постоянно думаю о тебе. И даже увидеть тебя сегодня вечером — тоже радость. А может, мне удастся проводить тебя домой. Одному.

— Не стоит, Флавио, не будем рисковать.

— Я люблю тебя, Элиза. До вечера. Как ты договорилась с Лаурой?

— Что вы заедете за мной в полседьмого.

— Хорошо, будь готова к этому времени.

— О'кей. А что, если твой братец и правда не захочет поехать в ресторан?

— Поедет, поедет, я его уговорю. Не очень хочется придется. Результат увидишь сама.

— Не хочется — не уговаривай.

— Не уговаривать? Ты знаешь, что тогда будет? Лаура так зациклена на этом ужине, что, если все ее усилия пойдут прахом, она сначала оторвет башку моему братцу, а потом найдет способ проесть всю плешь мне. Нет уж лучше сказать ему правду и про ресторан, и про тебя. Тем более что рано или поздно… если Лауре что-то втемяшится в голову…

— Ладно, поступай, как считаешь правильным. А сейчас отпусти меня, мне надо закончить статью. Чао!

— Чао! До вечера.

— Да, Флавио, подожди секунду, не забудь: ты не знаешь, где я живу.

— Я помню. То есть я знаю, что я этого не знаю, я не совсем идиот.

Я знакома с Флавио уже два года. Я пришла к нему, что-бы взять интервью для «Джорнале». Точнее, интервью брала моя коллега, а я ее сопровождала, поскольку проходила практику в газете. Мы вместе должны были подготовить статью о молодых успешных миланских менеджерах. Два дня спустя Флавио мне позвонил. Я даже не знаю, у кого он взял мой телефон. Сначала я не хотела видеть его, я уже знала его жену Лауру. Не то что мы были подругами, просто я частенько заглядывала в ее магазин, потому что сразу после университета полгода работала на один журнал по антиквариату. И, даже покончив с ним, продолжала забегать к Лауре.

Флавио из тех, о ком говорят «шикарный мужик»: высокий, элегантный, спортивный, мощный. Как морской лев. У него красивое энергичное лицо, твердый подбородок, обветренная кожа. Он решителен, авторитарен, несгибаем, беспредельно любезен, если женщина его интересует, и полный засранец, когда она ему больше неинтересна.

Многие мои подруги находили его неотразимым. Я не устояла и после нескольких месяцев настойчивого ухаживания сошлась с ним. В магазин Лауры я старалась больше не заходить. Но однажды она позвонила и сказала, что очень обижена на меня за то, что я не показываюсь, и попросила забежать хоть на минутку. С тех пор я опять изредка посещаю ее. Но действительно изредка, поскольку не знаю, какими глазами смотреть на нее.