— Кирка, так ты это вчера имел в виду, да? Ну, когда звонил мне вчера?

Парень молча кивнул. Помолчав несколько секунд, она ответила:

— Ладно уж, собирайся пока с мыслями… геймер. Я пока завтрак доготовлю, глупо, если пропадет. А потом ты мне все-все-все расскажешь, от начала и до конца. Но имей в виду, будешь врать — я просто развернусь и уйду. Вообще уйду, навсегда. Это ясно?

— Это ясно, — серьезно кивнул Кирилл. — Не буду я врать. Честно. Куда уж тут врать-то… Ленк, в холодильнике пиво есть, принеси, а?

— Ладно, — голос девушки чуть потеплел. — Принесу уж, чего там. Но потом…

— Вот, собственно, и все… — закончив рассказ, Кирилл с удовольствием отхлебнул пива, смачивая горло. Рассказ занял почти полчаса, давно он столько не говорил. Поначалу он рассказывал сухо, но затем его словно прорвало, и два последних боя он описал в мельчайших подробностях. Не во всех, конечно, пугать девушку раздавленными танком телами он не собирался. Ленка слушала молча, не перебивая и не задавая никаких вопросов, лишь изредка сжимала кулачки.

Несколько секунд царило молчание, затем девушка произнесла то, чего Кирилл меньше всего ожидал услышать:

— Слушай, Кирка… Если все настолько реально, как ты рассказал… ты в инете не пробовал искать?

— Чего?! Как это — искать?

Лена грустно усмехнулась и пояснила:

— Да вот хотя бы фото того боя? Знаешь — кажется, я тебе этого не рассказывала — я на семидесятилетие Победы доклад готовила, ну, и копалась в Сети. И нашла неплохой фотоархив. Немецкий, любили они, уроды, фоткаться на память, особенно на фоне наших танков. Подбитых, разумеется, или трофейных.

— И что? — все еще непонимающе спросил парень. — Я-то тут при чем?

— Да не знаю… Вот просто подумалось… Ты рассказывал, а у меня перед глазами картинки стояли. Вроде знакомое что-то… Место и день известны… Короче, Кирка, не мешай, я сейчас…

Девушка включила компьютер и запустила поисковик. Поколебавшись секунду, выбрала среди результатов одной ей известный адрес, кликнула кнопкой мыши. Кирилл лениво допивал пиво, вполглаза наблюдая за подругой. Что за сайт она открыла, парень под таким углом не видел, просто любовался знакомым профилем, окруженным ореолом русых волос. Зрелище было, скажем прямо, весьма приятным и где-то даже эстетичным.

— Ага, вот оно, Воронежско-Ворошиловградская операция, да? Контрудар Пятой танковой армии? — девушка обернулась, крутанувшись в кресле.

— Да. Что-то нашла?

— Похоже. Я в немецком не сильна, но тут в подписи вроде что-то об уничтоженной батарее говорится. Kanone — это ж «пушка» переводится, да? A Panzer — это танк, даже я знаю. Тут пять фоток, фрицы снимали друг друга на фоне подбитых «тридцатьчетверок».

— Вроде бы так, — кивнул Кирилл, поднимаясь с дивана. — Если уж совсем точно, то Panzerabwehrkanone — противотанковое орудие.

Обняв подругу за плечи, он на миг зарылся лицом в пахнущее шампунем невесомое русое облако, дотянулся губами до шеи.

— Кирилл, ну… Нашел время, — отмахнулась она. — Слушай, а какой номер был у твоего танка? — не отрываясь от монитора, неожиданно спросила Ленка.

— Двести восемьдесят восемь. На башне — тактический знак, треугольник, — пробормотал он, не отрываясь от густых и душистых волос.

— Не может быть! Кирилл! — Ленкин голос выражал крайнюю степень возбуждения. С тяжелым вздохом парень перевел взгляд на экран, всмотрелся — и замер, ощутив, как шевельнулись волосы на голове, а по спине пробежал неприятный холодок. Медленно протянув руку, увеличил второй по счету снимок во весь экран.

На фотографии стоял ЕГО танк.

Запечатленная равнодушным объективом «лейки» картина до мелочей повторяла то, что навсегда врезалось в его память. Замерший посреди разгромленной орудийной позиции танк с отвернутой вбок башней и распахнутым люком, отчетливо заметное входное отверстие бронебойного снаряда на правом борту, рядом с антенным выходом. Справа в кадр попал задравшийся вверх искореженный упор раздавленной пушки. Земля усыпана обломками ящиков, сплющенными гильзами, ветками, еще каким-то мусором. А возле гусеницы лежит на боку танкист. Голова нелепо вывернута, мертвые глаза смотрят в объектив камеры. Одна нога согнута в колене, вторая вытянута, отчетливо видна размотавшаяся портянка в темных пятнах засохшей крови. В полуметре валяется распотрошенная немцами противогазная сумка, рядом с ней рассыпавшиеся по глине запасные диски для автомата, фляга и несколько лимонок. «Пять, — мелькнула мысль. — Их было пять штук, именно столько я и брал». Трофейный автомат с интересом вертит в руках один из попавших в кадр немцев, второй заглядывает внутрь танка, придерживаясь за крышку башенного люка. Фото явно не постановочное, оператор просто щелкнул осматриваемый товарищами подбитый русский танк. А вот соседний снимок уже другое дело, теперь три пехотинца именно позируют на фоне «тридцатьчетверки», встав так, чтобы труп танкиста оказался перед ними…

Подпись под фотографией тоже не оставляла никаких сомнений: «Bundesarchiv. Juli, 1942».

Остальные фотографии Кирилл смотреть не стал, медленно выпрямившись. Глаза защипало, в голове настойчиво билось: «Гранат было пять штук, именно пять». Почему-то казалось, что это важно.

— Кирилл! — испуганно вскрикнула девушка. — Что с тобой?! У тебя стало такое лицо…

— Это… я, — парень кивнул в сторону монитора. — В смысле, погибший танкист на снимке — это я. Все совпадает, понимаешь? Совпадает до мелочей! Автомат, гранаты, фляжка… даже размотавшаяся портянка. Значит, все было на самом деле.

Лена сдавленно охнула, приложив к губам обе ладошки и глядя на парня с совершенно непередаваемым выражением лица, смесью ужаса, шока и недоверия. Последнего, впрочем, было куда как меньше…

Кирилл тяжело опустился на диван. Взглянул на побледневшую девушку, криво усмехнулся:

— Вот такие дела, Ленусь. Получается, я там и на самом деле был. И меня там убили. А вот что все это означает, понятия не имею, даже предположить не берусь. Ясно одно: это не просто игра…

Россия, недалекое будущее

Кирилл блаженно растянулся на скомканной простыне. Как и всегда бывало с Леной, он ощущал себя одновременно и опустошенным, и счастливым. Дыхание медленно приходило в норму, дурные мысли в голове таяли, словно апрельский снег под солнцем, куда-то кануло беспокойство, шок и боль…

Как они оказались в постели? Трудно сказать. Он помнил только, что ушел в себя, не в состоянии забыть, выкинуть из памяти жуткий снимок на мониторе, сделанный три четверти века назад безымянным немецким солдатом. А затем вернулась сбежавшая куда-то Ленка, без слов, нежно и в то же время твердо потянула за руку, поймав и больше уже не отпуская. Приковав к себе взглядом, как говорится…