что уже была попытка. Не соблазнения, нет. Уплаты долга. Неважно. Больше я такого унижения не переживу.

Чтобы хоть немного унять нервозность выливаю оставшееся в бутылке мерло в свой бокал. Иду в свою комнату. Без Софии тут непривычно и одиноко. Странное стечение обстоятельств, все словно сговорились и покинули это место. Мы с Давидом абсолютно одни в огромном доме. Прислуга у Дарины приходящая.

Выпиваю бокал до дна, думая что это поможет уснуть. Но меня бросает в жар. Отправляюсь в ванную, встаю под прохладный душ. Увы, он не особенно помогает, кровь все равно бурлит, и никак не получается выкинуть из головы дурацкие мысли. Чем сейчас занимается Давид? Лег спать? Тоже совершает банные процедуры? Думает ли обо мне хоть чуточку? Тогда как я места себе не нахожу.

Конечно нет. Я невидимка для него в последнее время. Даже если сталкиваемся, сквозь меня смотрит. Тогда почему я уделяю мыслям о нем столько времени?

Не получается понять свои чувства к этому мужчине. Эта некая совершенно противоречивая смесь.

Меня мучает жажда, так что, накинув длинный белый халат, снова покидаю свою комнату, спускаюсь чтобы налить стакан воды. Когда иду обратно, вижу полоску света под дверью комнаты Ериханова. Значит, не спит. Сердце начинает колотиться как сумасшедшее.

Возвращаюсь к себе. Подхожу к зеркалу. С трудом узнаю незнакомку в нем: зрачки расширены, щеки алеют. Я вся горю, с головы до пальцев ног! Сбросив халат, подхожу к шкафу. Выбираю изысканную комбинацию, черное кружево, шелк, очень красивая французская вещица, подарок Кристианы. Она обожает подобные штучки. Я, конечно, отнекивалась, но сопротивляться этой девушке трудно.

Сейчас я хочу быть как она. Раскрепощенной, свободной. Не стесняющейся своих желаний.

Шелк приятно холодит кожу, струится по телу.

Выскальзываю в холл, застываю на верхней ступени лестницы, прислушиваясь к звукам. Будет весело, если кто-то из обитателей вернется и застанет меня. Я не переживу такого позора…

Трепеща, вздрагивая от каждого шага направляюсь к комнате Давида. Причем понятия не имея, что скажу ему.

Поворачиваю ручку двери в комнату Ериханова. Сердце пропускает удар.

Здесь царит полумрак, нарушаемый лишь слабым светом причудливой формы торшера. Здесь пахнет мужчиной, и я остро реагирую на знакомый, глубокий древесный аромат мужского парфюма. Делаю глубокий вдох.

Давид появляется в следующую секунду, выходит из гардеробной, в расстегнутой белой рубашке.

Смотрю на его смуглую грудь, покрытую густой порослью черных волос, замираю, превратившись в соляной столб.

– Что ты здесь забыла? – спрашивает неприязненно.

– Пришла поговорить, – отвечаю немного подрагивающим голосом. Хотела бы говорить ровно и уверенно, но увы, это не в моих силах.

Проходится по мне тяжелым взглядом, отмечая каждую деталь. От рассыпанных по плечам волос, до ступней в мягких пушистых тапочках. Я же прилагаю максимум усилий чтобы не пялиться на его идеальный пресс. Выступающие кубики гипнотизируют. Давид безусловно в максимально идеальной форме.

– Поговорить, значит? – усмехается. – Ну, говори, Лилиана.

– Ты знаешь, для чего я пришла, – произношу тихо. На игры нет сил. Решаю действовать прямо.

Пусть и на этот раз вышвырнет, может это станет моим спасением? Поможет выкинуть из головы сумасшедшее влечение к нему…

– Тебе обязательно унижать меня? – спрашиваю еще больше понизив голос.

– Значит, готова лечь под меня, но только не назвать вещи своими именами, – он не интересуется, скорее констатирует. – Хорошо. Раздевайся.

Смотрит внимательно. Пауза затягивается. Я не шевелюсь. В голове полный хаос. Я не ждала, что будет легко, что Ериханов будет рад меня видеть, или, еще более невероятное – что будет ласковым. Нет… но все же обескуражена холодным приемом.

– Почему для тебя так важно, по какой причине я пришла? Какое это имеет значение?

– Скажем так, их слишком много, этих причин. Может быть из-за благодарности. Или, возможно, надеешься выкупить таким образом помощь твоей матери. Но думаю, правда в том, что ты просто хочешь секса. Только не можешь признаться даже самой себе. Верно, Лили? Я все правильно излагаю?

Мне невыносима его правда. Не хочу думать о причинах. Чтобы не отвечать, решаю действовать: спускаю лямки комбинации, она падает к моим ногам шелковой лужицей.

Давид молча разглядывает меня, так пристально, что кожу начинает жечь. Особенно долго задерживается на груди. Стесняться мне нечего. У меня второй размер, полушария аккуратные, высокие. Но меня дико смущает то что соски сжались, стали твердыми, как горошины, предательски выдавая мое возбуждение.

Я уже вся пылаю от смущения, сглатываю судорожно, заметив как потемнели глаза Ериханова.

– Продолжай, – командует, опускаясь в изножье кровати.

Чувствую себя цирковым зверьком. На мне остались лишь трусики и тапочки. Сначала их сбрасываю с ног, затем, довольно неуклюже, стаскиваю танго. Я точно не гожусь для стриптиза. Чувствую себя ужасно нелепо. Переступаю через кружева, дрожу и покрываюсь мурашками. Меня колотит одновременно от холода и от жара.

Ериханов впивается взглядом в мой живот, скользит ниже, по ногам до самых ступней.

Этот осмотр начинает казаться мне невыносимо долгим. Вспыхивает острое желание убежать, запереться в своей комнате. Решимость тает с каждой секундой. За что он так мучает меня? Мог бы выставить за дверь, или уже трахнуть… Но нет, предпочитает тянуть эту чертову паузу.

Внезапно Давид оказывается рядом со мной, вплотную. Всего пара шагов и он так близко, что у меня сбивается дыхание. Давит своим ростом, превосходством. Босиком я достаю ему до подмышки. Приходится задрать голову, чтобы встретиться взглядами. Чувствую себя букашкой рядом с ним.

– Так на что же ты готова пойти? — спрашивает, почти касаясь губами моих губ.

Этот вопрос меня полностью выбивает из колеи. Что он имеет в виду?

Отвечаю, дыша прерывисто:

– На то, чего захотим мы оба.

– Уверена? Я очень требователен в постели.

– Хватит… издеваться надо мной, – бормочу измученно. – Если хочешь, я уйду.

Чувствую опустошающий стыд.

Ериханов проводит большим пальцем по моим губам.

– Нет, девочка, теперь уже поздно бежать. Но боюсь, ты скоро можешь захотеть этого…

Пугает меня… Сволочь, мне и так страшно! Мой первый раз, неужели я правда решилась чтобы он стал вот таким? Без любви, с мужчиной, который меня презирает?

Хочется разрыдаться, я держусь из последних сил. Что-то осязаемо меняется в этот момент. Не могу понять что именно. Тело вновь прошибает озноб, а в животе рождаются странные покалывающие ощущения. Словно тянет что-то.

Горячие твердые губы накрывают мои, дрожащие, влажные и соленые от слез. О да, я плачу. Вот такая