С того памятного сражения на кладбище его не видела и еще бы столько не видеть. Но удача сегодня была не на нашей стороне.

– Ба! – протянул он до того пакостно, что в моем стакане наверняка скисло молоко. – Что это за крошка?

«Крошка» дернулась, вскинула руки и вылила добрую половину молока на грудь. И, готова поклясться на уставе академии, если таковой имелся, у Сережи потекли слюни.

– Я спешу, – буркнул Рэнди и попытался его обогнуть по максимально широкой дуге, однако не преуспел. Кто-то как нарочно пихнул его в бок – прямо в объятия оборотня. Мы с Морисом были слишком далеко, чтобы вовремя вмешаться, и сейчас вся столовая могла насладиться нездоровой краснотой, разливающейся по лицу Рэнди. Стиснутый в волчьих лапищах, он был в шаге от того, чтобы снова вырубиться или притвориться мертвым.

Морис оказался рядом быстрее меня и был снесен ураганом по имени Алина. Вот уж точно, день катился по наклонной.

– Сережа?! – на ультразвуке спросила она, будто оставались сомнения. – Какого мохнатого ты делаешь?! Что это за вертихвостка?

Рэнди, пользуясь случаем, выскользнул из объятий и вцепился в Мориса обеими руками, только что на шею не полез, ноги дрожали.

Алина пошла в наступление, и возле их парочки образовался круг свободного пространства.

– Я жду, Сережа, – отчеканила она, и я почти была готова ей аплодировать.

Миры меняются, а жажда хлеба и зрелищ остается неизменной, а тут вам два в одном: сцена ревности в столовой. И от себя скажу, что Алина-кобылина явно проигрывает Рэнди по очкам красоты.

– Да достала ты уже со своими воплями, – вдруг выдал Сережа вместо оправданий. Алина поперхнулась воздухом, и остальные девушки из числа зрителей недовольно загудели. – Чего тебе опять не так? Только жуешь вечно да орешь.

Женское неодобрение можно было резать ножом. Назревал суд Линча…

Алина побледнела, потом протянула руку, взяла с ближайшего подноса пустую чашку и запустила в своего, вероятно, уже бывшего. Раздавшийся следом звон привел бы в восторг даже Ма с Чо.

– Ты… Дура ты парнокопытная!

– Шкура блохастая!

– Кобыла дурная!

– Собака сутулая!

Мы с Морисом переглянулись и медленно двинулись к выходу. К черту ужин, я впечатлениями сыта, причем по горло. Рэнди мелко дрожал и успокоился, только когда мы вышли на улицу, под начавшее наливаться густой синевой небо, что должно означать сумерки. Но пальцы на рукаве камзола он не разжимал.

– Я ее даже зауважала немножко, – хмыкнула я, имея в виду недавнее жаркое выяснение отношений. – Может, по отдельности они станут менее проблемными.

– Если бы это так работало, то мы бы не имели то, что имеем, – хмыкнул Морис и потрепал Рэнди по плечу. – Ну что, подруга? Успокоить и накормить мы тебя не смогли. Остается только один вариант.

Рэнди невинно захлопал длинными ресницами, не зная, какую пакость задумал Морис. Но не успела я испугаться, как тот закончил:

– Пойдем в магазин. Девочкам нравятся спонтанные покупки.

Я присвистнула.

– Да ты, я смотрю, спец по женской психологии.

– Можно умереть, – Морис гордо выпятил грудь, – но сути изменить нельзя.

Цитаты великих людей только что пополнились еще одним мудрым высказыванием нашего тентаклиевого друга. Жаль, я без блокнота.

– Хочу… – вдруг несмело подал голос Рэнди. – Хочу мороженку.

И повели мы это непутевое чудо природы в единственный на территории Академии Небытия круглосуточный магазин. По пути сумерки приобрели насыщенный фиолетовый оттенок с прожилками бордового, вдоль дороги на столбах надрывно каркали вороны, иногда по кривой на фоне неба проносились стайки летучих мышей. Я почувствовала себя персонажем фильмов Тима Бертона, и это меня развеселило. Декорации удались на славу, да и я героиня колоритная. Осталось забрести в какой-нибудь замок или старинный особняк с призраками. Я не так уж много ужастиков просмотрела, но с традициями жанра знакома. Правда, чудовища вроде нас редко оказывались положительными героями.

– Спасибо, – внезапно нарушил тишину Рэнди. – Если бы не вы, я бы с ума сошел.

Но мы, думаю, вполне сойдем за протагонистов.

За этими утешительными мыслями мы и оказались на пороге магазинчика с изогнутыми карнизами, с той его стороны, где продавали всякую магическую ерунду. И именно оттуда по ступенькам спускался не кто иной, как Лайз Амилота.

– Какая встреча, – фыркнул Морис и пихнул меня локтем в бок. – У тебя шнурок развязался.

– У меня нет шнурков… – возразила я, но на автомате посмотрела вниз. И пары секунд хватило подлому кракену, чтобы взять Рэнди в охапку и раствориться в ночи. А я осталась стоять, как дура.

Амилота поравнялся со мной, кивнул и почти прошел мимо. Мой взгляд прилип к покачивающемуся хвосту его высоко собранных волос.

А потом он обернулся.

– Слышал, занятие с Копецки прошло не очень, – сказал он, и нельзя было выбрать темы хуже. Змеи вздыбились у меня на голове и протестующе зашипели на обидчика, и, возможно, благодаря их реакции самой мне удалось сохранить относительное спокойствие.

– Все не так плохо.

– Но плохо.

Уголок моих губ нервно дрогнул.

– С чего такой интерес, господин куратор? Хотите со мной позаниматься?

– Вообще-то, да. У меня тоже Земля, и я кое-что в этом смыслю.

Змеи улеглись, я устало вздохнула и пожаловалась:

– Не пойму, что пошло не так? Когда вы с инспектором дрались… – Я осеклась и бросила опасливый взгляд на Лайза. Так и есть, на лбу, у самой линии роста волос, отчетливо выделялась темная шишка. Хорошо же я его приложила. – Я могла закаменять что угодно с первого дня, а сегодня все как корова языком слизала.

Я развела руками, и Амилота перехватил правую и сжал запястье.

– Ты все еще эмоционально нестабильна. Если тебя что-то тревожит помимо учебы, лучше с кем-то это обсудить. Обладатели стихии Земли обычно более устойчивы и физически, и психологически, но у нас давно не было горгон. Все виды имеют свои особенности, с некоторыми придется мириться.

Я почти решила обидеться за «нестабильную», но в чем-то он был прав.

– Рэнди превратился в женщину, меня не слушается магия, и я не могу доверять собственным чувствам. Иногда мне кажется, что я действительно чудовище. Забавно? – Я усмехнулась, но не потому, что развеселилась. – Я понимаю, что легко увлекаюсь, но не думаю о чем-то по-настоящему важном.

– Например?

– О доме, о Кирре, о своем потерянном будущем.

– Это адаптация. Без нее вы бы все сошли с ума.

– Я знаю, что это адаптация. Просто иногда я вдруг останавливаюсь и понимаю, насколько все… странно. Только не надо посылать меня к Зусману, я сегодня там уже была.

И зачем я все это ему сказала? Неужели не могла дотерпеть хотя бы до Мориса? Но Амилота смотрел без насмешки, и я вдруг ощутила такое сильное облегчение. Нет, это называется как-то по-другому. Безопасность. Я почувствовала себя в безопасности.

– Идем. – Амилота, не отпуская руки, которую все это время продолжал сжимать, повел в бытовую часть магазина.

– Зачем?

– Я угощаю.

Шагал он широко, пришлось