Я стою на площадке вместе с другими боевыми машинами. Идет сильный дождь; вода стекает по поврежденному борту моего соседа. Ему срочно требуется ремонт. Вижу, что на нем нет антенн для связи с командованием: вместо них – ржавая металлическая конструкция, грубо приваренная. Похоже, все это мне уже привычно: тревоги я не чувствую. Запускаю механизмы ходовой части и трогаюсь с места. За мной молча следуют искалеченные собратья.

Запись кончилась, все остальное удалено. Что же произошло?

Неожиданно раздается звуковой сигнал. Быстро настраиваюсь на нужную частоту и устанавливаю источник – несколько отверстий, расположенных высоко на стене из кремниевой стали.

– Боевая машина! Стоять!

Голос принадлежит живому организму, но не командиру. Игнорирую ложную команду. Врагу не обмануть меня снова. Выясняю, где расположены ведущие к громкоговорителю провода, определяю состав сплава, из которого они изготовлены, нацеливаю луч. Фокусирую его, продвигаясь вдоль кабелей. Наконец жар достигает существа, сидящего у микрофона, и из динамика сразу же рвется вопль – встречаю его с ликованием.

Возвращаюсь к дурацким механизмам, установленным в ангаре.

Огромная машина, стоящая на рельсах посреди комнаты, срывается с места и мчится ко мне. Сканирую ее и вижу, что к ней прикреплена турель с быстро вращающимися резаками. Думаю взорвать ее залпом частиц высокой энергии, но тут же понимаю, насколько это опасно – ведь я могу вырубить не только машину с резаками, но и себя самого.

Вдруг кабель начинает извиваться. Уклоняюсь, анализирую его химический состав. Похоже, это всего лишь прочный стальной трос. Нетерпеливо направляю тонкий луч и вижу, как он становится желтым, белым, синим и наконец взрывается брызгами металла. Однако я поступил неблагоразумно: нельзя растрачивать энергию по пустякам.

Двигаюсь дальше, уезжая от двух нелепых манипуляторов, которые все еще пытаются найти подходящую для атаки позицию. Хочу осмотреть машину с резаками. Поравнявшись со мной, она поворачивает турель в мою сторону. Жду.

По рельсам на потолке ко мне устремляется грузовой захват – большая клешня из кремниевой стали. Я уже встречал подобные приспособления, чуть меньшего размера, на боевых машинах специального назначения. Они служат для перерезания антенн, тросов и тому подобного. Даже не пытаюсь отрубить клешню – потеря энергии будет чрезмерной. Вместо этого бью ультразвуком по узлам механизма. Те быстро раскаляются добела. Шарниры из металла с высоким коэффициентом теплового расширения пронзительно скрипят и замирают. Продолжаю нагревать их и намертво привариваю к втулке. Прошло двадцать восемь секунд с того момента, как за мной закрылись ворота ангара. Заточение начинает утомлять меня.

Захват с застывшими шарнирами неловко раскачивается надо мной. Чтобы окончательно вывести его из строя, достаточно мощного напора сжиженного воздуха – я посылаю импульс.

Но, к моему удивлению, ничего не происходит. Система подачи воздуха отказала. Осматриваюсь: на ее месте – лишь безобразные рубцы и следы грубой сварки. Спешно сканирую весь корпус и в ужасе замираю.

Броня, моя прекрасная броня из хрома и прочного стального сплава, матовая черная краска осыпается. Неуязвимая когда-то поверхность покрылась вздутиями из-за коррозии. На месте главных орудий – зияющие дыры. Плавные очертания башни изуродованы ржавыми выпуклостями. От них вниз по бортам тянутся потеки. Гусеницы слетели с катков. Неудивительно, что я слышал лязг при каждом движении.

Но не могу же я бездействовать, когда на меня нападают. Пусть я лишен мощных плазменных пушек, дезинтеграторов и энергощитов, профессиональное чутье осталось.

Боевая машина тридцать первой серии – лучшая военная техника, что существовала в нашей Галактике со времен древнейших сражений. Не так-то просто меня обезвредить. Хотя, конечно, мне очень не хватает голоса командира…

Не встретивший сопротивления захват удерживает меня, пока к нам приближается машина с резаками. Подаю напряжение на аккумулятор, жду, когда заискрятся контакты, а затем посылаю разряд в машину. Та встает на дыбы и замирает. Теперь пора заняться захватом.

Надо быть реалистом: да, меня создали для уничтожения самого мощного оружия, но сейчас я в таком плачевном состоянии, что и это примитивное устройство может представлять опасность. Пока захват в нерешительности медлит, теряя преимущество, провожу беглый осмотр. Посылаю серию импульсов, чтобы проверить, какие соматические сенсоры еще исправны. Отправив тридцать тысяч импульсов и проанализировав отклики на них, оцениваю свои возможности; это занимает больше секунды.

Вместо знакомого набора телескопических инструментов я обнаруживаю лишь несуразные клешни, кусачки и молотки, бесполезные для боевой машины. Но выбора нет, придется ими воспользоваться. Вытягиваю две хлипкие клешни, хватаю механическую конечность, которая все еще пытается меня удержать, и надавливаю. Сначала манипулятор не реагирует, а затем принимается выкручиваться и тащит меня за собой – грубой силы ему не занимать. Беру его клешнями выше и ниже кистевого шарнира и выгибаю назад. С огромным запозданием – 0,3 секунды – он пытается вырваться. Этого я и ждал: поспешно меняю положение, подставляю вытянутую клешню, враг натыкается на нее и ломает шарнир. Отстреливаю вторую клешню – она повисает, вцепившись в вышедший из строя захват. Это был достойный соперник, но уж больно неповоротливый. Гремя при каждом движении, перемещаюсь ближе к стене.

Пытаюсь оценить обстановку на основании скудной, почти бесполезной информации, которая хранится в оперативной памяти. Судя по состоянию корпуса, последний осмотр был давно. Согласно заложенному в меня представлению о самом себе, мой внешний облик безупречен: со следами сражений, которыми я горжусь не меньше окаймляющих башню боевых орденов из золота и эмали… Тут я понимаю, что нащупал подсказку. Сосредотачиваюсь на личностном центре – ядре, без которого не могу функционировать как единое целое. Здесь хранятся лишь элементарные данные, но среди них – сведения о наградах. Запускаю сканирование.

Сознание. Переменчивость форм. Разночастотные колебания. Вот свет, палитра красок, а это звук, тона… Твердое – мягкое, маленькое – большое, там – тут…

…Голос командира. Преданность. Послушание. Братство…

Наскоро просматриваю основные настройки моей личности.

…Я сильный, гордый, способный. У меня есть обязанности, я хорошо с ними справляюсь, я в гармонии с самим собой. Контуры в порядке, нахожусь в режиме ожидания…

…Боюсь забвения. Хочу и дальше служить своей цели. Крайне важно не дать себя уничтожить.

Сканирую дальше, ищу раздел опыта. Вот…

Мы с товарищами выстроились в шеренгу на изрытой равнине. По команде транслирую боевой гимн бригады. Внимаем мелодическому рисунку в соответствии с настройками наших моральных центров. С музыкой ассоциируется символ «ритуальный танец огня» – абстракция, выражающая дух нашей прославленной бригады. Этот символ напоминает нам, что борьба со слабым врагом бесчестна, а с победой приходит одиночество. Говорит о том, что мы Динохромные, доблестные, древние.