Теодосия. О Боже! Джордж ощутил сострадание к малышке, которую снабдили столь невыигрышным именем.

Мисс Аберкромби подняла взгляд от работы и улыбнулась легкой улыбкой, потом ее глаза сузились, взгляд сделался острым. Остальные девицы умолкли, пока их подруга оценивала брови, нос, подбородок. Вердикт был – «интересный объект».

– Очень приятно, – промурлыкала она и снова склонилась над стопкой бумаги.

Джордж поклонился стопке.

– Мне тоже. Если бы вы…

Но мать не дала ему закончить.

– А кто ваши друзья?

Однако художница явно решила не позволить отвлекать себя в самый разгар творческого процесса. Нахмурив брови, она продолжала энергично водить карандашом по бумаге. Вперед выступила другая девушка и, сделав книксен, заметила:

– Мне кажется, нас представляли друг другу на балу у Пендлтонов в прошлом сезоне. – Так и есть, это мисс Уэнтворт и ее неудачный нос. – Вы только что познакомились с моей кузиной. – Она кивком указала на художницу и продолжила список имен: – А это мисс Эмили Маршалл. – И она указала на позирующую девушку.

Джордж напрягся. Мать наконец отпустила его руку.

– Чудесно. Вы ведь в родстве с графом Рэддичем? – задала она вопрос новой знакомой.

– Он мой дядя. – Молодая леди говорила ледяным тоном, как будто матушка Джорджа была прислугой. И это неудивительно, ведь девица происходила из семьи, глава которой способен без колебаний довести человека до полного разорения.

Джордж рассматривал девушку, а в голове у него вертелись различные возможности. Светловолосая и светлокожая, почти прозрачная, и к тому же в белом платье, она была похожа на привидение. Даже глаза у нее были такого светло-серого оттенка, что почти сливались с кожей лица. С точки зрения ценителя красоты, тут не о чем говорить, если только не являешься поклонником нетронутого холста. Если Джордж сумеет проломиться сквозь эту ледяную корку, то сможет завязать достаточно близкое знакомство, чтобы навестить ее в городе. Главное, начать. Чтобы растопить этот лед, ему потребуется все имеющееся обаяние. Не отрывая взгляда от глаз мисс Маршалл, Джордж предвкушал сладкий вкус победы у себя на губах. Это случится, когда он выплатит все долги Саммерсби и разоблачит Рэддича перед всем миром.

Итак, улыбнемся. Похоже, успех налицо, если судить по вздохам окруживших его молодых леди.

– Закончила! – провозгласила мисс Аберкромби. Девушки окружили ее восхищенной стайкой, но Джордж остался на месте. Он видел достаточно творений молодых леди, а в этом случае его больше интересовала модель. Таким образом, Джордж оказался совсем не подготовлен, когда мисс Аберкромби вдруг воскликнула:

– А следующий портрет я сделаю с мистера Аппертона!

Джордж поднял руки.

– Дорогие леди, я совсем не…

– О, пожалуйста! – закричали все в один голос. Даже мисс Маршалл слегка оживилась и присоединилась к общему хору.

– Ну, если вы настаиваете… То есть если мне не придется стоять как статуе. Позирование доставит больше удовольствия, если мне позволят беседовать с вами.

Мисс Аберкромби кивнула в знак согласия. И слава Богу. Если бы пришлось стоять молча и думать, насколько оценивающий у нее взгляд, он сошел бы с ума. Джордж встал, куда ему указала художница, и постарался выбросить из головы мысли о ее проницательном взгляде.

– Маршалл… Маршалл… – Он постучал пальцами по подбородку. – Кажется, я вспоминаю… В Итоне на год или два позже меня учился кто-то с таким именем. У вас, случайно, нет старшего брата?

Мисс Маршалл ответила ему холодным взглядом.

– К сожалению, нет.

Джорджу пришлось напрягать слух, чтобы расслышать ее намеренно тихий ответ.

– Ну что ж, жаль. Значит, кузен?

– Нет, сэр.

Когда девушка произнесла эти слова, в ее глазах мелькнула, нет, не искра, – для этого взгляд молодой леди был слишком бесстрастным, – но какая-то тень. Ага, значит, малышке есть что скрывать. Впрочем, как и большинству представителей большого света, но семья этой леди особенно усердно прятала свои скелеты в шкафу. Может, поэтому девушка так старается сливаться с обстановкой? Но под изучающим взглядом Джорджа молодая леди, похоже, дрогнула.

– Да-да, Маршалл. Я вспомнил. Генри – вот как его звали. Все время попадал в переделки. Почти как я. – Он сделал паузу, давая возможность аудитории похихикать. – Помнится, он был в вас влюблен. Или вы в него.

Мисс Маршалл склонила голову набок и ответила ему убийственно-ледяным взглядом.

– Что касается меня, то это невозможно.

– Да нет же. Все так и было. – Конечно, невозможно, поскольку ее предполагаемый кузен попросту не существовал. – Я теперь ясно все вижу. Нос у него был такой же, как ваш. И волосы светлые, а цвет лица чуть красноватый.

Девушка набрала воздуха в легкие, ее плечи приподнялись, а светлые брови, наоборот, хмуро опустились. На щеках появились розоватые пятна. Наверняка она никогда в жизни не была такой румяной. Должно быть, внутри у нее все кипит.

– Боюсь, что вы заблуждаетесь. Я не знаю никакого Генри Маршалла. У меня нет даже знакомого с таким именем, не то что родственника.

Чем дольше она говорила, тем больше Джордж убеждался, что задел болевую точку. Девчонка что-то скрывает. Может, дело касается не ее самой, а какого-то крупного скандала в семье? Но какого? Джордж никогда особенно не прислушивался к сплетням, во всяком случае, к тем, которые не касались его интересов. Если в свете болтают, что лорд такой-то проигрывает большие деньги, тут он мог бы насторожиться. Если о ком-то говорили, что он соблазняет молодых девушек, то Джордж тоже обратил бы внимание, чтобы не допустить подобного типа в круг знакомых своих сестер. Но он никогда не слышал никаких разговоров о графе Рэддиче, пока не узнал о разорении Саммерсби. Надо во что бы то ни стало повидать эту девушку в более удобной обстановке, и тогда он сумеет ее разговорить. А это значит, что следует встретиться с ней наедине.

Разумеется, с Питером Уэстоном все будет в порядке, говорила себе Изабелла, выходя из дома викария. Мать слишком балует его. Если поедать столько сладостей, то у любого мальчишки разболится живот.

Соленый бриз поднимал пыль и скручивал ее в воронки. Изабелла шла домой, придерживая поля шляпы. В кармане у нее позвякивали монеты – звук, олицетворяющий благополучие или, во всяком случае, сытый вечер.

Из лавки мясника показались две солидные матроны с корзинками в руках. Стараясь соблюдать приличия, Изабелла им кивнула. Дамы ответили чуть заметными кивками, всем своим видом демонстрируя холодность, разве что не переходящую в открытую грубость.

Изабелла привыкла к такому отношению, и оно больше не задевало ее. Когда она впервые появилась здесь на последнем сроке беременности, ее поразила и уязвила реакция местных жителей. Теперь же она просто улыбнулась и едва сдержала смешок, когда обе дамы ускорили шаг, – вдруг она воспользуется тем, что они кивнули, и решится с ними заговорить? Да кто она такая, чтобы это сделать?