Вообще, Хазарский каганат общепризнанно выступает одним из центров влияния на формирующееся Древнерусское государство. Так, например, Т. Нунен отмечает, что именно от хазар Владимир Святой позаимствовал идею церковной десятины (в Хазарии ею облагались купцы, приезжавшие торговать в Итиль), незнакомой в Византии. Другим таким центром была, в силу происхождения русской элиты, Скандинавия, которая, на протяжении определенного времени, также служила источником пополнения живой силы для различных политий русов, в том числе Киевской Руси. В дальнейшем уничтоженный Хазарский каганат в качестве центра влияния сменила Византия. П. Андерсон даже считает, что на Руси сложилась бледная копия западного германо-римского симбиоза: правители и элита были шведами, а культура – письменность и религия – пришла из Византии.

Рассматривая развитие древнерусской государственности в X–XI вв., англо-американские исследователи, как правило, следуют традиционной хронологии событий. Этот период начинается рассмотрением княжения Олега и заканчивается со смертью Владимира Святого. При этом достоверность существования Олега признают не все. Например, М. Уиттоу считает, что упоминание в ПВЛ Олега, Аскольда и Дира не означает, что эти персонажи когда-либо существовали, не говоря уже о том, что они действительно совершали те деяния, которые приписывает им ПВЛ, поскольку летопись, по его мнению, ненадежный источник.

Другие авторы, однако, не считают Олега мифическим персонажем. Так, Р. Пайпс полагает, что захват Киева Олегом в 882 г. знаменовал собой завершение создания потестарного образования, которое контролировало две крайние точки «пути из варяг в греки» – Киев и Новгород. При этом выбор Киева в качестве княжеской резиденции был обусловлен, по мнению историка, необходимостью контролировать южный участок пути «из варяг в греки», который проходил по населенным кочевниками степям, сюда же стекалась дань со всей Руси, которая затем отправлялась в Константинополь. Т. Нунен также отмечает, что появление Олега на Среднем Днепре стало поворотным моментом, поскольку ознаменовало начало конца хазарского правления и начало Русского государства с центром в Киеве, хотя также пишет, что хазары владели Днепровским регионом примерно до 930-х гг., а в 945 г. в Киеве еще существовал Хазарский квартал. А Д.Д. Оболенский и вовсе называет Олега подлинным создателем Древнерусского государства.

Поход русов на Константинополь в 907 г. и последующий договор с Византией 911 г. описывается Д.Д. Оболенским как стремление Олега расширить влияние своей молодой державы, а договор 911 г., по его мнению, показывает, что и варяги – правители Руси – и их славянские подданные были втянуты в византийскую политическую орбиту путем торговли, дипломатии и личных контактов, которые также стимулировали и культурные контакты. Эти контакты, а также имперская и христианская пропаганда разрушали замкнутость русской элиты.

При этом среди исследователей нет единства по поводу аутентичности договора 911 г. и того, чьи интересы он выражал. Дж. Шепард считает, что он, судя по всему, включал князей как с севера, так и из Среднего Поднепровья. К. Раффенспергер полагает, что язык договоров 911 и 944 гг. и их специфичность показывают, что тексты их были скопированы в ПВЛ из более ранних версий, хотя можно предположить и другой вариант, учитывая, что позднее летописцы старались «улучшить» свои работы, чтобы показать связи Руси и Византии. Ссылаясь на Т.В. Рождественскую, К. Раффенспергер пишет, что договоры могли быть были добавлены в ПВЛ в конце XIV в., и, таким образом, соответствие содержащейся в них информации реалиям X в. вызывает сомнения, хотя они и отражают некоторые торговые и правовые реалии того времени, например нормы родосского морского права, которые содержатся в договоре 911 г. Д. Кристиан полагает, что нападение на Византию 911 г. могло быть организовано Русским каганатом, и это показывает растущий интерес к торговым путям, ведущим из Балтики в Византию, что свидетельствует о переориентации интересов каганата. А М. Уиттоу вообще полагает, что договор не внушает доверия, поскольку упомянут в связи с деяниями Олега. Кроме того, в тексте не говорится о Киеве, а это может означать, по мнению исследователя, что договор был заключен не с русами Киева.

Дальнейшее развитие Руси у рассматриваемых англоамериканских авторов связано с именами того же Олега и Игоря. При этом отмечается, что взаимоотношения этих двух персонажей древнерусской истории очень похожи на ту ситуацию, которая сложилась к X в. в Хазарском каганате, в котором при номинальном верховном правителе – кагане – существовал «заместитель» – бек/бег, в руках которого находилась вся полнота реальной власти. Как уже отмечалось выше, подобную систему «дуального» управления некоторые исследователи видят и на Руси. Д. Кристиан по этому поводу отмечает, что Игорь был первым князем Киева из рода Рюриковичей, который правил, возможно, при поддержке Олега: «Тот факт, что Олег не принадлежал к роду Рюриковичей, может свидетельствовать, что его положение было сходно с положением хазарского бека. Возможно также, что он был регентом во время малолетства Игоря. В этом случае не вполне ясно, когда и как Игорь утвердился в качестве независимого князя Киева. Возможно, данные ПВЛ отражают возвращение верховной власти сильным молодым князем от своего бека – Олега».

Т. Нунен также говорит о наличии у Игоря соправителя-бега, ссылаясь при этом на мнение О. Прицака. Но в отличие от Д. Кристиана Т. Нунен считает, что таким бегом был Свенельд. Он также отмечает, что о наличии у русов дуальной системы управления говорит Ибн Фадлан, однако тут же оговаривается, что к его сведениям следует подходить с осторожностью, поскольку он получил эти сведения через вторые руки. Однако, по его мнению, такая система если и существовала, то явно не в среде киевских русов, поскольку для такого вывода нет никаких доказательств.

С. Франклин и Дж. Шепард прямо не говорят о наличии такой системы, однако признают, что Олег, которого они отождествляют с Х-л-г-у хазаро-еврейских документов, был современником Игоря. Присутствие человека, имеющего возможность вести независимую от верховного правителя внешнюю политику – о чем свидетельствуют походы на Византию и Каспий, – говорит о том, что на Руси существовали и другие, помимо киевского, князья и вожди. Авторы также не отрицают возможность того, что Олег был соправителем Игоря, что до некоторой степени сближает их позицию с позицией Д. Кристиана. Дж. Шепард в другой своей статье также отмечает, что Олег и Игорь совместно организовали поход на Византию 941 г., который закончился поражением русов и заключением нового договора 944 г. Само наличие двух предводителей высокого ранга, по его мнению, может быть как раз отголоском «дуальной» системы управления, о которой упоминают Ибн Фадлан и ПВЛ. Сами тексты договоров 911 и 944 гг., согласно С. Франклину и Дж. Шепарду, также весьма показательны. В первом статус послов не указан, есть лишь смутный намек на то, что они посланы Олегом. Второй договор перечисляет двадцать пять имен, начиная с Игоря и членов его семьи. Затем идет список купцов, и увеличение их количества говорит о росте их значения и влияния. Этот список, по мнению авторов, отражает структуру, которая формируется вокруг определенного рода, который, однако, не господствует над ней: Игорь скорее «председательствует», а не господствует, что подтверждается наличием представителей у его жены, сына и племянников.