Единственным неприятным событием последних дней для Вари стала встреча с Ружейниковым. Избежать друг друга им так и не удалось. Они столкнулись в коридоре практически нос к носу и несколько секунд стояли неподвижно, с остановившимися глазами. Потом Ружейников бурно задышал и даже завращал носом, как такса, почуявшая лису. Адреналин ударил ему в голову.

– Привет, – выдавила из себя Варя, стараясь не разглядывать посветлевший, но все еще отлично заметный синяк у него под глазом. Из-за этого синяка он был похож на интеллигентного пропойцу.

– Здрась-сь-сь-те, – процедил Ружейников и отступил к стене, показывая, что места сколько угодно и его врагиня может пройти, не задев его даже мизинцем.

Возвратившись в кабинет, Варя решила: все, что ни делается, к лучшему. До сих пор она боялась этой встречи, а теперь тревоги позади, какое счастье! Учитывая мерзкий характер Ружейникова, можно было ожидать от него практически чего угодно. Язык у него был острым, ум изощренным, характер пакостным. Вероятно, именно покровительство Глеба заставляло Ружейникова держать себя в руках. Не заметить того, что младший босс проявляет интерес к Варе, было просто невозможно. «Сдержанная мужская симпатия», о которой он говорил в самом начале, как-то незаметно превратилась в несдержанную.

В течение рабочего дня Глеб несколько раз заходил к Варе с какими-нибудь пустяками. Кроме того, он повадился носить ей печенье в круглых жестяных банках с картинками. Макс честно помогал Варе съедать печенье, а пустые коробки утаскивал домой, объясняя, что использует их для хранения гвоздей и шурупов. Иногда Глеб провожал Варю вечером до машины и галантно придерживал дверцу. Один раз даже помахал вслед рукой. Секретарша Муся была вне себя.

– Нет, ну ты подумай! Я, значит, оказалась ему неинтересной, а ты, значит, самой что ни на есть подходящей!

– Вот такая я проворная, – шутила Варя. – Пока одни девушки хлопают глазами, другие прицельно взмахивают ресницами.

– Вы уже целовались? – не отставала Муся.

– С ума сошла? Зачем мне такое приключение? Офисными романами вымощена дорога в отдел кадров. Мне здесь нравится! А любовь начальников волнующа и коротка, как прыжок с парашютом.

– Умеешь ты вывернуться, – ворчала Муся. – Если бы ты не была столь безвредной, Варвара, я бы тебя возненавидела! Глеб такой мужчина – ух! У меня от него мурашки по телу.

Варя засмеялась, не рискнув признаться, что тоже знакома с этими мурашками. Пару раз случалось, что Глеб подходил к ней слишком близко, так близко, что она чувствовала его дыхание – на щеке, на виске, на губах. Она боялась, что он ее поцелует, и не хотела этого. Или хотела? Он смущал ее девичье сердце слишком сильно, смятение мешало ей разобраться в своих чувствах. Она знала, что в жизни так часто бывает: все, что начинается как игра, зачастую имеет серьезнейшие последствия. Но ей не хотелось потрясений!

Любовь всегда представлялась ей воздушной, пастельной, нежной. А буря чувств во время романа – не страшнее водоворота в миксере, взбивающем молочную пену. Вот и баронесса говорила, что, если не идти против природы, фортуна повернется к тебе лицом, и лицо это будет прекрасным. Глеб никак не вписывался в эту идиллическую картину. В нем было слишком много силы, напора, жесткости, мужского эгоизма, наконец.

Через неделю после того, как Глеб начал свое планомерное ухаживание, он пригласил Варю пообедать вместе и практически силой увел в соседнее кафе, где угощал борщом и пампушками. Эдик Тавлай, оказавшийся там же, по простоте душевной хотел устроиться вместе с ними за столиком, но был безжалостно отшит.

– Тебе не кажется, что это уж слишком? – спросила Варя, тревожно глядя на непримиримую физиономию Глеба.

– Нет, – ответил тот.

– Но что подумает Эдик?

– Мне все равно, что он подумает. Ты лучше ешь. Заказать тебе блины?

– Мы договаривались, что ты будешь за мной ухаживать, – проворчала Варя. – А ты меня откармливаешь.

– Мне это нравится, – сказал Глеб и посмотрел Варе в глаза.

Его взгляд обжигал. Варя смутилась и предпочла уткнуться в тарелку.

– С кем ты будешь встречать Новый год?

– С родителями, – смущенно ответила она. – И еще с сестрой и ее мужем. С семьей гораздо спокойнее.

– Надеюсь, твой Владик не появится в костюме Деда Мороза с мешочком конфет, перевязанным красной лентой. Кстати, я жалею, что Ярослав отменил корпоративную вечеринку. Мы с тобой еще ни разу не танцевали.

– Думаю, Ружейников уже и так понял, что я под твоей защитой, – высказала, наконец, Варя давно бродившую в ее голове мысль. – И больше нет необходимости прикладывать столько усилий…

– Не прикидывайся дурой, Варвара, – с кривой улыбкой ответил Глеб.

Варя побоялась спросить, что он имеет в виду. Только сейчас она поняла, что означает «зыбкая почва под ногами». В отношениях с Глебом она шла, словно по неведомой тропинке – не зная, куда поставить ногу, и опасаясь провалиться с головой. Он же действовал коварно, опутывая ее телефонными звонками, презентами, смущая жгучими взглядами и намеками, но не предпринимая никаких решительных шагов. Так что Варя понятия не имела – то ли он так хорошо играет свою роль, то ли давно вышел из нее.

Тридцать первого декабря Карпухин собрал всех в своем кабинете, раздал подарки и выставил на стол бокалы и шампанское. Захлопали пробки, все засмеялись, кто-то выстрелил конфетти, и Варю осыпало дождем цветных бумажек, которые прилипли к губам и к носу. Она взяла бокал, сделала колючий ледяной глоток и почувствовала на себе чей-то взгляд. Незаметно огляделась и увидела, что на нее исподлобья смотрит Ружейников. Опять! И выражение лица такое угрюмое, что становится не по себе.

В этот момент подошел Глеб и поцеловал ей руку. Ружейников мгновенно исчез из виду, словно его сдуло ветром. «Спрятался, как суслик! – подумала Варя с раздражением. – Чего ему от меня надо?!» С кем-нибудь другим можно было бы поговорить по душам, но не с этим рыжим гадом точно.

Когда все потихоньку начали расходиться, Карпухин задержал Варю и вручил ей коробку с елочным шаром. Шар был сиреневым, расписным, с пышным серебряным бантом.

– Как лучшему работнику года! – возвестил босс и пожелал: – Счастья тебе в новом году! И любви!

В честь праздника он выбрал нарядный галстук и яркие запонки. Голубая рубашка шла ему невероятно. «Баронесса сошла бы с ума от восторга», – усмехнулась про себя Варя.

– Что это тебя, Тучина, руководство так нежно возлюбило? – спросил Эдик Тавлай, болтавшийся в коридоре. – Младший босс тебя обедами кормит, старший босс собственноручно шарики на елку выбирает.

– Ну так уж и собственноручно! – бросила Варя, полагавшая, что сувениры для подчиненных покупала Муся, командированная в ближайший магазин подарков.

– Поверь мне: именно что собственноручно, – стоял на своем Эдик. – Я сам видел, как он страдал, стоя перед прилавком с елочными игрушками. А потом нес этот шар на кассу.