— Думаю, мистер незнакомец, ваше общество мне тоже подойдёт.

— Простите, забыл представиться. Олег Кулик.

— А! Так вы тоже немец! То-то…

— Нем, мисс. Русский.

— Час от часу не легче. Но думаю, что в споре русского и немца победа будет за американкой.

— Вы даже не представляете, насколько вы правы, — негромко пробубнил Олег.

— Ой! — Амалия соскочила с лошади и теперь стояла перед паровозом. — А что здесь произошло? Где же рельсы? Джек, Курт же говорил, что тут должна быть железная дорога. А её нет.

— Я уже рассказал вашему мужу, мисс, — хрипло пояснил Фред из кабины. — Железную дорогу украл какой-то нечестивец. Именно поэтому мы и стоим здесь уже целую неделю.

Сочетание эпитета «мисс» вместе с определением Джека Рэда, как её мужа, мгновенно вогнало Амалию в краску. Она замерла, глядя на спутника. Джек не подавал признаков недовольства, остальные тоже не спешили поправить машиниста. Девушка осторожно подошла к Рэду и ухватила его за рукав, слушая, как Фред Гловер изливает душу. А тот уже который раз повторял, что воду в котёл нужно подливать, что все сухие местные деревья уже перевели на дрова, и когда появятся рельсы, нормальной скорости ему ни за что не развить, а кроме того, сосна сама по себе больше губит котлы, чем топит их…

Злобный с Мирабеллой Фьюри уже куда-то ушли, перед паровозом никого не осталось, а Амалия всё стояла, не желая выпустить рукав Джека.

Солнце на полном ходу свалилось за горы, и сразу же наступил тёмный, трескучий вечер. Потрескивали дрова в костре, им время от времени вторил остывающий котёл паровоза. Где-то в стороне ветер с игривым треском раскашивал деревья в распадке гор.

Сбоку от разукрашенной машины был разложен немаленький костёр, возле которого, как цыплята вокруг наседки, Тротттеры сгрудились возле Шустера. Рядом дружной четвёркой сидели наши путешественники, с боку к ним примкнула Мирабелла Фьюри. А над всеми, чем-то напоминая кукушку в часах, выглядывал из окна кабины верный своему стальному коню Фред Гловер.

На костре дожаривался остаток купленной у Шустера коровы, рядом грелся чайник с кофе. Мирабелла что-то объясняла вполголоса Амалии. А Троттеры хором пытались исполнить «Дом восходящего солнца». Причём, Сэм старательно ловил пальцами нужные лады на гитаре, а ещё один из братьев, Род, тянул неудобоваримые звуки из губной гармошки. К несчастью, Сэм только учил эту песню, из-за этого переставлял пальцы медленно, подолгу застывая на одном незавершённом аккорде. Благодаря такому аккомпанементу и вокалистам приходилось дотягивать до последнего грамма воздуха в лёгких, и гармоника не столько поддерживала гитару, сколько разгоняла диких зверей.

— Нет, это слушать решительно невозможно, — Мирабелла резко поднялась на ноги. — Молодые люди, прекратите мучить мои бедные уши. И не только мои. Уверена, что остальные слушатели ничего не говорят лишь из одной порядочности. В другой компании вашу гитару давно бы отобрали.

Братья замолкли, минуту переглядывались, то и дело указывая глазами в разные стороны, наконец, Сэм протянул гитару Воронину.

— Возьмите, мистер Африка. У вас в любом случае получится лучше.

Юра привычным жестом уместил инструмент на коленях, минуту крутил колки, добиваясь нужного звука…

Вдруг из темноты послышался треск ломаемых сучьев, голоса. Затем сразу несколько инструментов грянули что-то невыносимо бравурное. Жора вслушался. Было в этой многоголосой мелодии что-то почти генетически знакомое. Злобный наклонился и прогудел в самое ухо:

— Фашистский марш что ли?

Сицкий машинально стукнул пальцем по запястью, словно указывая на время.

— А, ну да, — тут же согласился Олег. — Ещё даже Гитлер не родился.

— Как замечательно, — захлопала в ладоши Мирабелла. — Я так люблю «Жёлтую розу Техаса».

Лицо её растянулась в довольной улыбке, глаза загорелись. Женщина стала всматриваться в темноту позднего вечера. Гловер с недовольным ворчанием потянулся куда-то под потолок кабины, раздался тугой гулкий щелчок, и прожектор на носу паровоза вспыхнул холодным белёсым светом. Все замерли.

К костру, проламывая оказавшиеся на пути кустарники, медленно двигалась слониха Люси. За ней, словно пехота за танком, строем, высоко поднимая обтянутые чулками колени, вышагивали четыре не виданные ранее девушки. Все они были ярко накрашены, одеты в неприлично короткие, едва бёдра прикрыть, юбки и обтягивающие футболки без какого-либо намёка на лифчик, корсет, или что-то ещё, скрывающее грудь. Вся одежда переливалась тысячами блестящих бисерин, которые в прямых лучах прожектора, казалось, стреляли очередями лазерных лучей.

Девушки маршировали не просто так. На спине слонихи вольготно расположились двое. Впереди, светя счастливой до идиотизма улыбкой, свешивал ноги по разным сторонам Бак Троттер, а прямо за ним стояла невероятная конструкция, состоящая из размалёванного в разные цвета ящика, примерно фут на три, к которому прилагались два крошечных барабана, тарелки, четыре разнокалиберные трубы, и клавиатура. Сбоку от конструкции, ловко балансируя на ногах, стоял бородатый карлик и истово крутил рукоятку, очень похожую на кривой стартер. Ящик хрипел, пищал на несколько языков, но исправно выводил мелодию, подбумкивая в нужных местах в барабаны и дуя в трубы.

Путешественники замерли, остолбенело взирая на невиданное зрелище.

— Сэм! — что было силы заорал Бак, стараясь перекричать музыку. — Эй, Сэм!

Старший Троттер дёрнулся, шустро подскочил на ноги и, прищуриваясь, посмотрел вверх. Слониха с сопровождающими подошла уже на десяток ярдов, и голова Бака выпадала из конуса света.

— Бак? — недоверчиво спросил Сэм.

— Ха! А ты думал? Видишь? Пока вы там на быках катаетесь, я вон, слона оседлал. Это слон, Сэм. Небось, и не видел никогда в жизни такой животины? А я, гляди, оседлал и еду. А? Каков я?

Девушки всё тем же торжественным аллюром прошли вперёд и выстроились в шеренгу перед слоном. Жора ненароком глянул на братьев Троттеров. Мальчишки только что слюни не пускали, разглядывая практически раздетых, если принимать во внимание местные нравы, девушек. То и дело то один, то другой лупили соседа локтем в бок, указывая на особо выдающиеся подробности женской анатомии.

С другой стороны от него стояла малиновая от гнева Амалия. Глаза девушки метали молнии. Она смотрела на торжественное построение с таким негодованием, что, казалось, дай ей кнут, в момент разгонит всех до самых границ Техаса. Сицкий секунду полюбовался спутницей и аккуратно положил ей руку на плечо. Некоторое время Эми ничего не замечала, потом, увидев торчащую из причёски ладонь, рефлекторно дёрнулась и уже хотела её сбросить. Но, видимо, в её голове проскочили какие-то правильные мысли. Мисс Дуглас выпрямила спину, отчего её грудь заметно выдвинулась вперёд, широко, хоть и немного натянуто, улыбнулась Джеку, и даже на полдюйма придвинулась в его сторону.