Однако понемногу различные части машины Сулеймана начали сбоить. Первой проблемой стали сами размеры империи. В итоге возникло некое египетско-османское партнерство, и Египет, в средствах от которого ощущалась огромная нужда, оказался вовлеченным в бесконечные сражения от Эфиопии до Средиземного моря. Особенно затруднительным из-за характера местности и климата оказался контроль над Йеменом. За ним шли Балканы с бесконечным обменом ударами с Габсбургами, вне зависимости от официального объявления войны. На третьем месте стоял восток империи, где не было природных границ и где различия между мусульманами суннитского и шиитского толка приводили не только к войнам в Персии, но и к мятежам в самой империи.

Сулейман знал, как следует действовать, и его правление было отмечено сплочением империи – римской по законам и организации, исламской по вдохновляющей идее и центрально-азиатской по характеру военного дела. Интерпретация этих составляющих всегда вызывала споры, но в наши дни общее мнение историков склоняется к тому, что основная рабочая модель была персидской. Увы, наследники Сулеймана не обладали его талантами, и хотя сплоченность какое-то время удерживалась при визирях Сулеймана, в результате проблемы проявлялись все больше.

Финансовое положение Османской империи было весьма стабильным, оно основывалось частично на завоеваниях – особенно Египта – и частично на налогах. Конечно, время от времени возникали проблемы, и сам Мехмет II снизил содержание серебра в основной монете, но завоевания и резкий подъем, который последовал после 1453 года, компенсировали это.

Однако теперь, в конце XVI века, случился резкий подъем цен, который разрушал все достижения. В его основе лежали две причины. Население Средиземноморья увеличилось почти вдвое (его османская часть, возможно, достигла 20 миллионов), в то же время имело место существенное изменение климата. Регион не производил достаточного количества зерна, чтобы прокормить себя, и приходилось импортировать его с Балтики. Была и другая причина для роста цен. В Южной Америке испанцы нашли легендарные серебряные шахты Потоси, и каждый год их флот привозил из Нового Света огромный груз драгоценного металла. Были и другие источники серебра, например, на севере Венгрии. В итоге цены постоянно росли, и даже испанская корона в итоге стала банкротом в 1575 году, когда не смогла заплатить свои долги. Этот процесс коснулся и турок. Лишь Венеция изготавливала монету, серебряное наполнение которой было неизменным, и поэтому все использовали ее как стандарт.

В конце XVI века вес турецких монет снова был уменьшен, но на этот раз источники годового дохода уже иссякли, и государственные служащие, армия, а в особенности янычары, достаточно хорошо понимали, что их обманывают. Когда-то равный венецианской монете османский akce теперь упал наполовину. Янычары чаще всего выполняли роль охраны султана, и символом их полков был огромный кухонный горшок, означающий, что султан содержит их материально. Их казармы находились на мясном рынке в Ак-сарае, у мечети Шех-заде, недалеко от дворца Топкапи.

Янычары охраняли султанский дворец и в случае мятежа имели очевидное преимущество. Они двинулись бы на дворец, заняв его второй двор, где были готовы демонстративно разбить свой поварской котел. Словом, единственным выходом для султана в такой ситуации было предложить восставшим деньги. Это случилось уже в 1589 году, когда разразился мятеж янычар, от которого пришлось откупаться. Необходимые средства пришлось брать из оплаты султанской кавалерии, которая в результате сама восстала в ряде провинций (событие, известное как восстание Селали начала XVII века).

В качестве одного из способов справиться с проблемой было решено увеличить численность янычар. Первоначально их было, вероятно, 7 тысяч человек – подлинная воинская элита из бывших христианских мальчиков, которые были преданы друг другу и султану. Бесконечные войны сделали необходимым увеличение их числа, а поскольку янычары обладали многими привилегиями, мусульмане тоже рвались вступить в их войско. Мехмет III это позволил, и количество янычар превысило 40 тысяч человек, что неизбежно сказалось на их качествах. Янычары теперь отвечали не только за поддержание порядка в столице, но даже за пожарную охрану, в результате получив в свои руки массу способов принуждения в отношении владельцев лавок, трактиров и кофеен. Так гвардия султана из защитников стала вымогателями.

Мудрый султан увидел бы возникновение проблемы и взял бы под контроль механизм, порождавший бесконечные бумаги (эти миллионы документов сохранились в архивах), завел бы великого визиря, способного справиться со всем этим делом… а затем все равно столкнулся бы с самой большой проблемой своей жизни – своей матерью. Западные монархи производили детей от подходящих им женщин, отношения с которыми после рождения одного-двух наследников регулировались. В период восхождения Османской империи в ней действовали примерно те же правила: отношения между мужем и женой, отцом и сыном, отцом и дочерью могли быть сколь угодно сложными, но они были семейными и регулировались определенными правилами. Однако с конца XVI века что-то пошло не так.

Одно из турецких слов, которое вошло в мировой словарь, это гарем. Теперь мы знаем, что оно употребляется неправильно. Турецкий дом делился на часть, открытую для посетителей, «зону встреч» или selamlik, и личное пространство, называемое harem, где женщины семьи могли быть самими собой. Даже самые крупные дворцы, включая Топкапи, имели такое же устройство. Позднее слово «гарем» приобрело отрицательный оттенок и стало означать что-то вроде борделя, но это вовсе не было первоначальным его значением. Красивые молодые девушки вербовались для службы при дворе и обучались различным утонченным занятиям, таким, как музицирование, вышивание или беседы с мужчинами. Конечно, амбиционные девушки хотели заполучить себе мужей из придворных и часто получали их. Однако к концу XVI века появился обычай, когда девушка, которая нравилась султану, заводила от него ребенка, и если это был мальчик, ее оставляли в привилегированном положении. Если затем ее сын становился султаном, она оказывалась воплощением злой мачехи и руководила уничтожением его сводных братьев, иногда маленьких мальчиков. Для их удушения главный садовник (это было одной из его функций) применял шелковый шнурок. При использовании веревки или кровопролитии, согласно суеверию, восходящему к ранним дням турок, душа не уходила на небо. Мурад III и Мехмет III (убивший девятнадцать своих сводных братьев, часть из которых была совсем младенцами) с трудом вынесли эту процедуру, и никогда до конца от нее не оправились. Ахмед I (правил с 1603 по 1617 год) прекратил эту практику и держал своих сводных братьев, как зверей, в кишащем крысами отделении гарема, называемом «клетка».

Однако победительницами оказывались и матери воцарившихся султанов, известные как «валиде-султан». Они вели свою стратегическую игру с главными фигурами при дворе, а такими являлись евнухи. Явление это было византийское, обязанное своим происхождением раннехристианскому представлению, что секс являлся игрой дьявола. Очевидно, эта идея уходит своими корнями к египетским коптам, к которым столь неуважительно относился Гиббон. Великий белый евнух, лишенный только тестикул, управлял почти всем дворцом, включая мальчиков-пажей. Великий черный евнух, лишенный всего (выживали после такой операции немногие, для этого требовалось сразу же после нее погрузиться в горячий песок) управлял гаремом.