Кто живёт в городе, мечтает о даче. В окрестностях Питера предлагают домики, больше похожие на сараи (по нашим финансовым возможностям), на шести сотках голой земли с островками сорняков. Между ними растёт что-то полезное. Предупреждают: ничего не оставляйте. Приятели в перестройку позаботились, купили себе в Эстонии, вблизи Усть-Нарвы. Городок на Финском заливе с санаториями и пляжем, длинным – конца не видно. От Питера часа два. Подобрали и нам, уговорили посмотреть. Согласились, оформили визы.

Симпатичные дома делят участок с высокими берёзами, асфальтированные дорожки. «Наш» – двухэтажный, каменный, на двенадцати ухоженных сотках. Напротив, на дереве без верхушки, – гнездо аистов. Поразила цена – дешевле, чем сараи, которые мы смотрели. Заборов нет, соседи дома не запирают.

Дача, обычно, – что? Сад, огород: посадил – съел, оставшееся заготовил, чтобы потом съесть. Это – подсобное хозяйство. Можно ничего не делать: лежать в шезлонге или кверху пузом на пляже, пытаясь получить южный загар; в нашей, холодной воде, не набулькаешься.

Наша дача появилась случайно, но уголок счастья не может возникнуть сам по себе. Кто-то берётся его сделать, вернее – делать, это – процесс. Если остановишься – всё развалится. У нас – Ирина, она – мой цветок. За ним ухаживает моя любовь. За настоящими цветами ухаживает она и посвятила, именно посвятила, им столько времени, что, кажется на всё остальное ничего не остаётся. О всяком посаженном растении забота: она в ответе, что с ними будет. Это уже не что-то абстрактное, а конкретное живое создание. С каждым свой разговор, к каждому свой подход, их особая жизнь, жизнь вместе. Рассматривает, радуется, глаза сияют, негромко напевает. Подхожу, обнимаю, радуемся вместе – я за неё.

Неожиданно для самой обнаружилось, что Ира неравнодушна к земле. Она пахнет. Весной ещё сырая, запах ненасыщенный, приятный, обещающий долгожданную встречу. Земля, как и люди ждёт тепла, пусть не скорого, но обязательного, её ожидание не томительное. Осенью падающие листья собираются в маленькие нарядные сугробики. Лежалые начинают преть. Лёгкая горечь, горечь прощания с уходящим летом. С тем, что было хорошим, всегда так расстаёшься.

Перед домом короткий плетень с глиняными горшками, разрисованными Ирой, не пускает на дорогу шиповник. Берёзы делятся с ним солнцем. Посаженная нами ель вытянулась выше крыши. Шары бульденежа не дают заглянуть в окна первого этажа. Говорят, правда, что взгляд и так не поднимается от цветов. Ландыши пришли из леса сами и остались. Первые расцветают, естественно, нарциссы: напрасно считают, что они любят только себя.

Со стороны сада дом обвит хмелем, диким виноградом. Идешь по дорожке, словно плывешь по морю, цветочные волны разной высоты поднимаются и опускаются. Они журчат кузнечиками, гудят шмелями и пчёлами. Не успеваешь сделать глубокий вдох – над головой девятый вал – золотые шары с ярко-жёлтой «пеной».

Ирины любимые – гиацинты, её день рождения 29 февраля, зимой других цветов с сильным и нежным запахом не найдёшь. Гиацинт в Греции считается выражением любви, верности и счастья. Они мне раньше просто нравились, теперь полюбил. Потому что она их любит.

В жизни так и бывает: своё счастье сразу не разглядишь. Но проходит время, и ты осознаёшь, что без него жить не можешь, а создать его можно только самим. Ира знает, как. И про цветы знает. Когда отцветут, заворачивает, хранит. Весной высаживает – получился уголок любви. С каждым годом он расширяется. У неё получается беречь не только цветы, но и наше счастье, оно с каждым годом тоже расцветает.

Приезжаем, первым делом бежит в сад, поэтому всё и растёт, хотя ни картошки, ни помидоров нет, есть зелень и клубника – торжество вкуса и запаха. Такого сильного, что притягивает соседей, когда нас нет, они её собирают и хранят. Наверное, от зависти, советуют:

– Проредите яблони, ветки мешают друг другу.

– Весной на них опускаются белые облака завораживать нас запахом, а яблок много, большие и сладкие, – не соглашается Ира.

– А вдруг мешают? – спрашивает она уже у меня.

Купил электропилу. Отпилил одну ветку – спохватилась: «Они ведь живые и не виноваты, что так вышло». Смеюсь: «Напрасная пила». Хорошо, когда жизнь не вынуждает отказываться от прекрасного, тем более таким варварским способом. Тяжело человеку с обострённым чувством сострадания, с ощущением собственной вины за всё случившееся рядом с тобой. Ты же отвечаешь… перед собой, а это самое главное. И самое трудное.

Земля отнимает сегодняшний день. Когда возникает желание окунуться в другое время, в иную жизнь, что бывает часто, мы открываем двери средневекового монастыря святой Бригитты в Таллине. В монастыре крыши нет, древние стены. Опера, звёзды с мировыми именами. Что такое музыка? Волшебный мир. Мы в него входим, веселимся или страдаем. Затихла музыка – спектакль окончен. Остановили чужую, далёкую, но вместе с нами прошедшую жизнь, с которой успели сродниться. Продолжаем её на уютных улочках, они очаровывают стариной, мерцание витрин добавляет сказочности. Сейчас из-за угла выйдут Гретель и Гензель, встретят их весёлой мелодией бременские музыканты. Зайдём в ночной ресторан, подождём братьев Гримм. Они нас сразу узнают и раскланяются, потому что мы тоже из сказки. Самой лучшей сказки, сказки про любовь, её пишут двое, для себя. Остроконечный шпиль собора подпирает улыбающуюся Луну, мне вдвойне приятно, со мной ещё Ирина улыбка. Если улыбаешься по-доброму, то в ответ тебе улыбаются все. Приглядитесь внимательнее, хотя бы к Луне, и потом, мы же в сказке. В её волшебном мире мы вместе, это мир вокруг, но, главное – он внутри нас.

Как выглядит один день этого мира? Со стороны – неприметно, можно не обратить на него внимания, а можно: из каждой мелочи сделать праздник, праздник для двоих, это получается само собой, когда любишь. Таких мелочей за день – не сосчитать. О любой хотелось бы рассказать, но тогда выйдет повесть «Один день…». Она была написана и считается, что повлияла на ход развития страны. Наши мелочи, на первый взгляд, влияют только на нас. На самом деле, их примеряют на себя и другие.

Обычное утро. Обычность его в том, что независимо ни от чего, в том числе от погоды, внутри – светло, любимая рядом. Я встаю на цыпочки, вытягиваюсь: «Слово „Утро“ должно быть с большой буквы. Всегда». Сегодня голубое небо. Ира чем-то занималась в саду, кликнула меня, показывает светло-коричневую щепку (поднять – не поднять, не для этого же позвала): «Не подходи, потревожишь». Замечаю на щепке такого же цвета сложенные крылья бабочки. Ира называет, но разве запомнишь заковыристое латинское слово? Что-то ждём… крылышки приоткрываются – какие они большие, но на щепке всё равно почти незаметно. И вот раскрылись: не крылышки, а уже – крылья, вдруг засветились ярко-голубым сиянием с отливами красного. Они колышутся вверх-вниз и цвета меняются. Небо от зависти занавешивается облаком.

– Вот это да! Первый раз вижу.

– Чтобы увидеть – нужно уметь ждать.

– Я и ждал… – пятьдесят лет.

Любуемся. Красотой можно наслаждаться бесконечно …когда вдвоём, с любимым.