– Я, вообще-то, надеялся застать Валиева, – признался Юрий, с некоторой опаской присаживаясь на лоснящееся от машинного масла, отполированное пропитанными солидолом рабочими штанами деревянное сиденье. – Он что, заболел?

– Вон оно что, – протянул Колюня с непонятной интонацией. – Валиев… Ну, можно сказать и так. Считай, что заболел. Ты к нему по делу или как?

– Допустим, по делу.

– Если насчет починки, можешь считать, что он не только заболел, но уже и помер. То есть, сам-то он живой, чего ему сделается, а вот бизнес его накрылся одним интересным местом.

– Да ну?! – изумился неприятно пораженный Юрий. – Как же это? Неужто прогорел?

– Прогорел, ага, – саркастически произнес Колюня. – Его прогорели, это да. Хороший мужик Серега, но гордый. Через это и скопытился. В аренде ему наш директор отказал. То есть по бумагам-то Валиев сам отказался, а на самом деле… Эх, жизнь!..

– Понимаю, – сказал Юрий. Ситуация начала проясняться, но ничего утешительного в ней не было. – Они с директором чего-то не поделили?

Колюня сосредоточенно пососал сигарету, длинно сплюнул в сторону и звучно хлопнул себя ладонью по колену.

– Да чего им делить? Наш Букашин в Сереге души не чаял. Ты же знаешь, какую он с него аренду драл. Кто ж такого арендатора по своей воле прогонит? И Серега был доволен. Он нам – слесарям то есть – пару литров, а мы ему, соответственно, то глушитель, то коробку старую, то прокладку… Ну, чего тебе объяснять, ты же сам в этом супе варился, должен понимать.

– Да, конечно, – терпеливо подтвердил Юрий, снова протягивая пачку Колюне, который уже докурил свою сигарету и теперь с легким недоумением разглядывал пальцы, словно не в силах уразуметь, куда она могла подеваться. – Я не понимаю только, почему Валиев отсюда ушел, если все было так хорошо.

– Это все чечены, – авторитетно сообщил Колюня, раскуривая сигарету. – Головешки черномазые. Эх, не дали нашим ребятам их в Грозном дожать!.. Зато теперь они нас дожимают.

Юрий поперхнулся дымом и благодарно кивнул Колюне, который заботливо постучал его по спине, едва не сломав позвоночник. “Опять чеченцы, – подумал он. – Прямо помешались на них все без исключения. Неужели эта война так всех напугала? Нет! Вряд ли. Ведь не боятся же ни армян, ни азербайджанцев, ни молдаван, хотя во всех этих регионах стреляли и продолжают стрелять. Нет, только и слышишь, что разговоры о чеченской угрозе! Может быть, она и вправду существует? Или такая нелюбовь к чеченцам обусловлена вполне понятным желанием отыграться за поражение? Интересно, как американцы относятся к вьетнамцам?"

– При чем тут чеченцы? – спросил он. Колюня окинул его откровенно сочувственным взглядом.

– Вот ты вроде образованный мужик, – сказал он, – а простых вещей не понимаешь. Вроде того очкарика, что идет по полю и любуется: ах, какой красивый вдалеке лес! И мордой в забор – бац!

Юрий рассмеялся, невольно подумав, что слесарь во многом прав. Он действительно частенько не замечал очевидных вещей до тех пор, пока не происходил очередной “бац”.

– Смешно ему, – проворчал Колюня. – Крыша! Слыхал такое слово? Это когда одни бандюки обещают тебя от других защитить, а за это дело стригут тебя каждый месяц, как барана.

– Погоди, – сказал Юрий. – А при чем здесь таксопарк?

– Таксопарк вроде как и ни при чем, потому как он государственный. Зато таксисты – другое дело. Они хоть и государственные, а все-таки живые люди. А пока человек живой, его можно доить. Ну а Валиев твой – тот и вовсе частник, с него брать сам Бог велел. А чечены, я слыхал, нынче все такси и все автосервисы по Москве под себя подгребли. Смекаешь, что получается?

– Хорошо, – сказал Юрий. – Это я могу понять.

– А чего не можешь?

– Почему Валиев отказался от аренды, вот чего я не понимаю.

– Платить он отказался этим черномазым, вот почему! А аренду наш Букашин сам аннулировал. Я, конечно, человек маленький, но мнится мне, что он не сам до этого додумался. Присоветовали ему, надо полагать. Так что с ремонтом у тебя ничего не выйдет. Ремонта-то много ли?

– Стекла, – лаконично ответил Юрий. – Фары. Капот помяли, зеркало своротили.., ну и по мелочи кое-что.

– Это на “Победе” твоей, что ли? Пошли, посмотрим.

Они вышли за ворота. Колюня осмотрел машину Юрия и протяжно присвистнул.

– Слыхал я, – задумчиво глядя в небо, сказал он, – что вчера в Быково заварушка была. Вроде как частники с нашим братом деньги делили… Ты не слыхал?

– Краем уха, – ответил Юрий.

– Ага, – кивнул Колюня, – ясно… Если бы не краем, а в самое ухо, от машины, наверное, мокрое место осталось бы. Да и башку бы тебе не ушибли, а проломили насквозь.

Он указал на украшавший затылок Юрия пластырь. Юрий неловко рассмеялся.

– Тебе бы, Колюня, в прокуратуре работать, – сказал он. – Твоя правда, был я там. Хотел деньжат подрубить, совсем, понимаешь, брюхо подвело. Первый раз выехал. И занесла меня нелегкая в это Быково… Ну а там, сам понимаешь, никто не стал спрашивать, прав я или виноват.

– Круто было? – с любопытством спросил Колюня.

– Да круче я, пожалуй, и не видал, – ответил Юрий. – Не пойму только, из-за чего они завелись. При мне такого не было. Частников, правда, недолюбливали, но чтобы такое… Ну, не поделят клиента или место в очереди, ну, облают друг друга, а то и в зубы дадут, но до настоящей драки не доходило. А тут… Это не драка, а прямо какое-то побоище, честное слово. Какая муха их укусила?

– Черножопая, – без промедления ответил Колюня. – С бородой и в кожаной куртке. Они, собаки нерусские, не спрашивают, удачный у тебя был день или нет. Они одно знают: “Дэнги давай”. Наши ребята волками воют, кто пожиже – те и вовсе увольняются.

– Интересно, – медленно сказал Юрий.

– Интересно ему! – передразнил Колюня. – Телок ты, Юрик, хоть и здоровенный, как шкаф. Загоняй свое корыто в мой бокс, посмотрю, что можно придумать.

– Денег у меня маловато, – признался Юрий.

– На литр белой хватит? – спросил Колюня.

– На литр хватит.

– А больше и не надо, иначе вся работа козе под хвост. Букашин охренеет, он и так все время за сердце хватается. Ладно, дуй в магазин, машину я сам загоню.

* * *

Сергей Русланович Валиев не привык пасовать перед трудностями. В самые тяжелые минуты, когда его так и подмывало бросить все и отступить, он вспоминал пыльные горы Афганистан”, горячий от сумасшедшего солнца бронежилет и прочие прелести своей армейской биографии. После таких “погружений в прошлое” трудности текущего момента казались ему пустяковыми. Он с улыбкой перешагивал через них и шел дальше.

Платить бородатым чеченским бандитам он не собирался. Они живо напоминали ему тех, с кем он воевал в Афганистане, и Сергей Русланович не счел нужным скрывать это от двоих типов, которые однажды вечером пришли к нему в мастерскую и потребовали денег. Они говорили с таким сильным кавказским акцентом, что у Валиева возникли сомнения в том, что они способны понять хотя бы половину из сказанного им. Для скорейшего достижения взаимопонимания Сергей Русланович взял стоявший в углу гаража стальной лом и грохнул им по гулкому жестяному боку пустой двухсотлитровой бочки. На бочке осталась огромная вмятина, и гости моментально перестали нуждаться в услугах переводчика. Помянув больного ишака, они удалились, стараясь не поворачиваться к хозяину спиной.