значение Проливов – контроль за прохождением судов из Средиземного моря в Черное и обратно… Проливы – прекрасная оперативная база для действий флота в Средиземном и Черном море… Полное решение вопроса о Проливах возможно только путем непосредственного утверждения нашей власти на Босфоре и Дарданеллах с частью Эгейских островов… Только такое решение… – одно соответствует нашей великодержавности, давая нам новое средство к расширению мирового значения нашего Отечества». То есть русская политика и стратегия должны были упрочить за Отечеством господствующее положение в Константинополе и ведущих к нему Проливах.

Начальник черноморской оперативной части Морского Генерального штаба капитан 2-го ранга А.В. Немитц в совершенно секретной записке «Предварительные соображения Константинопольской операции» от 1 декабря 1914 года писал: «России всегда было ясно действительно жизненное для ее империи значение ее политического положения на Балканском полуострове и в Проливах, ведущих от «Царьграда» на восток и на запад. Для ее лучших государственных людей никогда не подлежало сомнению, что турки рано или поздно будут с этой «мировой» позиции согнаны и их место должна занять власть новой великой восточной империи – государственная власть нашего Отечества. Только став прочной ногой на Босфоре и Дарданеллах, Россия действительно сможет выполнить свое историческое призвание, которое заключается в государственном объединении, внутреннем умиротворении и даровании «европейской» культуры народам всей Восточной Европы и большей части Азии…». И далее: «В подготовке нашей военной кампании, которая будет иметь целью овладение Константинополем и Проливами, в подготовке, к которой необходимо приступать немедленно, первым шагом должно быть установление определенного решения, в какой именно конкретной форме и в каких пределах мы хотим утвердить господство России в Константинополе, Босфоре, Дарданеллах и других, соприкасающихся с этим, районах… Царьград не может быть губернским городом России, ибо в нем сталкиваются мировые интересы, и взаимно разграничивать эти интересы не сможет простой администратор. Здесь понадобится особый представитель государя императора и особая форма обладания городом…»

Как позже стало известно, военный министр Турции Энвер-паша говорил по этому поводу: «Московит был старым врагом, который давно протягивал жадные руки к Константинополю и заветной мечтой которого было сорвать полумесяц с Айя-Софии и водворить на ней греческий крест, снятый с нее турками четыре с половиной века назад».

(Г. Лорей «Операции германо-турецких морских сил в 1914–1918 гг.», М., 1934)

…Вышедшая в море Черноморская эскадра шла к турецким берегам, к Проливам. С каждым часом погода свежела. Шквалистый нордовый ветер завывал в снастях и срывал верхушки волн, которые ливнем обрушивались на палубу. Линейные корабли шли кильватерной колонной, миноносцы, едва различимые в надвигающейся мгле, шли далеко позади. За моросящим дождем только вспышки ратьеров – сигнальных фонарей – указывали их место. Спустилась ночь, такая темная, что в одном кабельтове было ничего не разобрать, да к тому же ветер и соленые брызги били в глаза сигнальщиков, всматривающихся в ночную тьму. Корабли эскадры, и среди них линкор «Три Святителя», медленно переваливаясь на волнах, шли вперед…

За ночь погода стихла. Как будто какая-то волшебная рука морского бога Нептуна успокоила бушующее море и подарила спокойный, солнечный день. Эскадра перестроилась в дневной порядок и продолжала идти на юго-восток в надежде встретиться с врагом. Но прошел день и ночь, а море было пустынно. Нигде ни дымка…

На следующий день после полудня все корабли застопорили машины и миноносцы подошли к большим кораблям для приемки угля, но не успели закончить погрузку, как снова дали полный ход. Командующий вице-адмирал Эбергард получил сведения о присутствии неприятеля в районе Трапезунда. Рано утром открылись берега Анатолии и показался Трапезунд. На флагманском линкоре взвился сигнал «Приготовиться к бою»… Все корабли отрепетовали сигнал и дали самый полный ход. Но скоро обнаружилось, что ни одного неприятельского судна на рейде Трапезунда нет. Командующий приказал линкору «Ростислав» и миноносцам обстрелять казармы и батареи. Обстреляв Трапезунд, угольный центр Турции – Зунгулдак и обойдя побережье Анатолии, наши корабли ни одного неприятельского корабля не обнаружили.

Удаленность главной базы флота Севастополя от Босфора не позволяла установить постоянную блокаду турецкого флота. Нашей эскадре было необходимо периодически возвращаться в базу для пополнения запасов топлива, ремонта и отдыха. Адмирал Эбергард принял решение повернуть на Севастополь, чтобы пополнить боезапас и запас угля. Ночью 5 ноября наша эскадра шла в тумане. Как писал в своей записной книжке штурман крейсера «Алмаз» лейтенант Н. Чириков: «Ветер WNW от 1 до 2 баллов по шкале Бофорта; небо с низкими густыми облаками дождевого типа; легкий туман с часто проносившимися полосами густого тумана; горизонта никакого, и видимость более чем отвратительная».

(«Зарубежный морской сборник» №7–8, 1929 г.)

С рассветом туман несколько рассеялся, но видимость составляла не более 30–40 кабельтов.

Командование флота, понимая, что германский тяжелый крейсер «Гебен», перешедший под турецкий флаг и вошедший в состав турецкого флота со всей своей командой под именем «Явуз Султан Селим», превосходит любой из наших кораблей в огневой мощи и скорости, было вынуждено держать наши основные силы вместе, одним соединением. Еще перед войной на Черноморском флоте отработали новую тактику боя – стрельбу соединения кораблей по одной цели, которой руководил старший артиллерист, направлявший огонь, находясь на одном из кораблей эскадры.

Командующий флотом вице-адмирал А.А. Эбергард получил сообщение Морского Генерального штаба о выходе германо-турецких кораблей в море. Но из-за недостатка угля эскадра не смогла сразу начать поиск противника, а продолжала движение на Севастополь. Утром 23 октября эскадра в довольном густом тумане приближалась к Крымским берегам. Впереди, приблизительно в тридцати кабельтовых от главных сил шли наши крейсера-разведчики. Море было спокойно, и временами легкий ветер разгонял туман, который к тому же становился меньше. Шедший впереди крейсер «Алмаз», заметив в тумане стоявшие с застопоренными машинами германские крейсера «Гебен» и «Бреслау», круто повернул и полным ходом пошел к эскадре, сообщив о присутствии неприятеля.

Германо-турецкий тяжелый крейсер «Гебен», он же «Явуз Султан Селим» и крейсер «Бреслау» – «Мидилли», находясь в сорока пяти милях от мыса Херсонес на траверсе мыса Сарыч, подверглись обстрелу кораблей Черноморской эскадры: линкоров «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Великомученик Пантелеймон», «Три Святителя», «Ростислав» и миноносцев. Несмотря на середину дня, погода стояла туманная, и корабли поначалу не заметили друг друга. После обнаружения в 11 часов 40 минут «Гебена» наши корабли получили команду уменьшить интервалы между собой. Шедший впереди флагман «Евстафий» под командованием капитана 1-го ранга В. И. Галанина начал бой.

Предоставим слово очевидцу и участнику событий офицеру миноносца «Жаркий» Н.А. Монастыреву: «Был полдень, и мы мирно сели за стол в кают-компании обедать, когда до нашего слуха донеслась артиллерийская стрельба и