— Я так слышал.

— Нам надо знать наверняка. И не возражайте.

— Вы думаете, я не знаю? Не вам пришлось бродить там, прижимая к носу платок и переворачивая трупы. Говорю вам: если он и был там, где ему полагалось быть, больше его там нет.

— Тогда найдите его. Последовало молчание.

— Я слышал что-то о его жене, — сказал тот, кто был меньше ростом. — Может быть, она как-то замешана?

Высокий рассердился.

— Вам надо узнать это наверняка.

Второй пожал плечами:

— Что ж, рано или поздно все общество встречается у леди Кейт. Там соберутся все слухи, надо начинать оттуда.

— Вам нужна моя помощь? — Одетый более элегантно мужчина подумал и с проказливой улыбкой отрицательно покачал головой:

— Нет, думаю, это поле мне лучше вспахать самому.

Он вынул батистовый носовой платок и неторопливо вытер вспотевший лоб. При этом на солнце сверкнул, кроваво-красный рубин в его перстне.

— Если вы найдете его, — сказал высокий, — немедленно сообщите мне. Нашего хорошего друга необходимо… убедить сотрудничать.

Элегантный мужчина побледнел. Ему явно не понравилась идея его сообщника о принуждении к сотрудничеству. Он не хотел иметь к этому никакого отношения. Она не понравилась бы никому, у кого есть мозги… Особенно если учесть, что сейчас ему приходится разговаривать с человеком, настолько искусно обращающимся с ножами, что его называют Хирургом.

Одна из его жертв как-то заметила, что ему больше подошло бы прозвище Мясник. Ответ он начертал на лбу этого человека чрезвычайно аккуратными буквами: «Точность — вот печать гения. Хирург».

Никто больше не повторял такой ошибки.

— Надеюсь, вы понимаете, насколько нам важно найти нашего друга, — настаивал Хирург. — Или что мне прикажете думать о вас, если вы так не считаете?

Еще раз промокнув выступивший на лбу пот, второй собеседник убрал свой носовой платок.

— Нет, — сказал он, — я все понимаю.

К ним приблизилась хорошенькая горожанка на чалом жеребце и в сопровождении грума. Мужчины повернулись к ней и сняли шляпы. Пока Джек Уиндем не будет найден и, если потребуется, уничтожен, больше им нечего было сказать друг другу.

— Ливви! Черт, иди сюда!

Джек ничего не понимал. Ливви здесь; он не мог ошибиться. Его тело еще не отошло от прилива сексуальной энергии, когда он целовал ее. Он видел ее, трогал ее.

А потом она убежала, как лиса, заслышавшая охотничий рог. И не вернулась. Он уже минут тридцать безуспешно пытался привлечь ее внимание, и с каждой минутой ему становилось все хуже.

Похоже, он не сможет встать с этой чертовой кровати. Он попытался, перекатившись и перекинув ноги через край. Он даже подсунул вниз руку, чтобы подтолкнуть себя. Но дальше дело не сдвинулось с места. Как будто он уже исчерпал все силы.

Все тело болело. В животе крутило, и перед глазами двоилось. Лицо, казалось, раздулось, грудь болела невыносимо. А хуже всего — он был невероятно слаб. Ему приходилось чувствовать себя очень плохо, но сейчас было гораздо хуже.

Ему хотелось вспомнить, каким образом он оказался в таком плачевном состоянии. Должно быть, случилось что-то страшное.

Откинув одеяла, он оглядел себя. Не было зеркала, в котором он мог бы увидеть свою голову, но он увидел повязки на левом бедре, правой руке и груди. Он попытался сделать более глубокий вдох и задохнулся. Должно быть, сломаны одно-два ребра.

Голова у него закружилась. Нельзя сказать, чтобы она сильно болела — после хорошей попойки бывало и хуже, — но сейчас он словно попал в туман.

Он не помнил, что было после того, как он появился в охотничьем домике Уиндемов. Не мог вспомнить, как получилось, что он оказался в постели, с повязками на всем теле.

Он чувствовал, что все вокруг переменилось, цвета были другими, контуры предметов сделались нечеткими. Он оглядел комнату и не узнал ее. Она не походила на место, куда приносят умирать: вычурная позолоченная белая мебель, розовые стены, парча. Где, черт возьми, он находится?

— Ливви!

Его голос замер, как шипение плохо надутых мехов, но Джек знал, что она слышит его. Она все еще близко. Он чувствовал ее, как это было всегда, словно их связывали невидимые нити. И он слышал странные придушенные звуки за дверью, как будто она все еще смеялась. Что было нелепо. Если вспомнить, как она расстроилась, когда он уехал две недели назад, то он не понимал, что смешного она могла найти сейчас.

Ему не было смешно.

Ему нужно было снова ощутить ее рядом, убедиться, что она действительно здесь.

Почему у него внезапно появилось чувство отдаленности от нее? Она его милая девушка с пронизанными солнцем шелковыми волосами и чистыми карими глазками. У нее соблазнительная нижняя губка, которую он любит покусывать, маленькая ямочка, которая появляется слева от ее ротика, когда она смеется.

Но что-то изменилось, он не почувствовал этого, пока она не убежала.

Ему нужно видеть ее.

— Чемберс!

По крайней мере, он может рассчитывать на своего камердинера. Чемберс взял за правило никогда не удаляться более чем на десять футов.

Чемберс не ответил. Вместо него приковылял кривоногий гном, одетый в поношенную куртку гвардейца. Он выглядел не менее сбитым с толку, чем сам Джек.

— Вы кто? — спросил Джек и помертвел, услышав вместо своего голоса какой-то скрежет. — Где Чемберс?

Маленький человек, должно быть, понял его, потому что, бросив через плечо взгляд в сторону коридора, улыбнулся и подошел ближе.

— Если это ваш человек, то его здесь нет. Но я могу быть прекрасным ординарцем. Меня зовут Харпер.

— Моя жена… — Почему эти слова прозвучали так странно? У Джека даже голова заболела. — Где она?

Маленький человек нахмурился, отчего его лицо еще больше сморщилось.

— Боюсь, я не знаю. Хотя здорово, что вы открыли глаза. Все будут рады, ведь мы уже приготовились к тому, что после генерала придется хоронить вас.

Джек заморгал, не понимая: или что-то не в порядке с его головой, или не в себе этот маленький человек.

— Теперь вы можете сказать нам свое имя? — спросил вошедший, попытавшись оправить постель Джека, чтобы ему было удобнее. — Чтобы мы могли уладить ваши дела и все такое?

Джек смотрел на безобразного человека и все больше недоумевал.

— Мое имя? Разве вам не известно мое имя?

На этот раз заморгал маленький человек.

— Но как мы могли спросить? Ведь вы только-только очнулись.

— Тогда что здесь делает Ливви?