— Проработайте рынок вооружений.

— Зачем?

— Не зачем, а для чего. Торговать будем.

Смотрит Антон Иванович недоверчиво.

— Да, покупать и продавать. Без наценки. И тех, кто у нас станет стволы и пластид покупать, на заметку брать. На один-два автомата — наплюем, потому что по мелочи торговать не будем, а кто больше закажет, тех отследим. Особенно по пластиду и дистанционным взрывателям.

— Хитро, — одобрительно усмехнулся Антон Иванович. — На оптовые поставки сядем, чтобы боевики, идущие на серьезное дело, сами к нам приходили? И таким образом сами на себя наводили?

— Что-то вроде этого. Мне нужно знать закупочные и продажные цены, рынки и каналы поставок и всех, кто зарабатывает оружейным бизнесом. Там как-никак конкуренция.

— Сделаем, не вопрос. Поспрашиваем агентов, выясним, склеим картинку. А кто торговать будет?

— Вы, Антон Иванович. Ваши люди, которых вы наймете…

— Да?.. Вот чем не занимался, так это поставками оружия!

— Теперь придется. Дело хорошее, потому что информативное. Это как в сказке: кто ухватит лисий хвост, тот может вытянуть целиком всю лиску. Вы ведь хотели, чтобы я был вами откровенен. Ну, вот теперь не жалуйтесь. Работайте.

На сегодня всё?

На сегодня, да. А вот на завтра…

* * *

Ржавая, побитая машина, «газель» местных электросетей. Третий день возле будки подстанции подвисла. Чего-то там электрики меняют, распутывают и таскают. Какие-то провода. На двери табличка «Не влезай — убьет». И череп с перекрещенными костями.

Прохожие к машине и электрикам уже привыкли. Всем на нее наплевать. Вначале сунулись было, спросили: «Электричество отключать будете?» Им ответили: «Нет, отключений не будет. Профилактическая работа». Ну, и ладно. Пусть себе работают.

А внутри машины — ничего себе, уютно. Стол монтажный, полочка на стене, два ноутбука. Термос с горячим кофе, лепешки, микроволновка. Деревянный топчан, застеленный цветастым одеялом. Музыка негромко играет. Под потолком кабели на манер антенны, от них вниз брошен «хвостик». Собственно, это и есть антенна. Направленная. По экрану ноутбука бегают какие-то кривые: выпрямляются, затихают, потом опять скачут вверх-вниз, как кардиограмма.

На голове «электрика» наушники.

Гудок… Гудок… Гудок…

«Электрик» прихлебывает кофе, лениво слушает. Пишет на флешку. Ему все эти разговоры по барабану, он их не понимает, тем более на чужом языке. Его подрядили, привезли сюда чуть ли не с Дальнего Востока, попросили мобильные послушать. Конкуренты плохое замыслили, хотят чужой рынок захватить, свои палатки поставить и товар гнать. А это не хорошо.

Понимаешь?

Всё он понимает, но в голову не берет: нужны ему чужие проблемы… Ему свои решать надо. У него ипотека непогашенная и еще кредит на машину. И оклад в НИИ связи тридцать тысяч. Так что, халтурка вовремя подвернулась. Неделю здесь посидит, такие бабки срубит, какие в родном институте за год не заработаешь. Щедрые клиенты оказались.

Бубнят голоса. Пишет программа и архивирует в отдельный, скрытый файл. Если кто-то что-то неладное заподозрит и в «газель» сунется, то никаких следов не обнаружит: на ноуте — фильм, в наушниках — попса, в руках — пассатижи, на столе куски обкусанных проводов. Такой натюрморт. И никаких проблем. Можно только радоваться.

— Алё!..

— Здравствуй, Осман.

Дернулась, заплясала линия на мониторе.

— Здравствуй, дорогой. Давно тебя не слышал.

— Как твое здоровье, отец, мать, братья?

— Спасибо, хорошо. А у тебя?

— Слава Аллаху, никто не болеет, все здоровы… Как наши с тобой дела? Набрал людей?

— Почти совсем набрал. Все спрашивают, когда дело будет?

— Будет, Осман. Обязательно будет. Скоро будет. Клянусь, долго терпеть не придется.

— Ты поторопись. Люди долго ждать не умеют, занятия себе находят, к родственникам уезжают. Я теперь их набрал, а потом снова собирать придется…

Голос Османа, вербовщика Мансура. И других.

Вон его дом, в ста пятидесяти метрах, на который Мансур указал. Там он людей встречает, с ними разговоры разговаривает. Поближе к нему помятая «газелька» электросетей встала. Только без толку! Ничего разговоры Османа не прояснили. Никакой конкретики, никаких имен, названий и чисел. Совсем — ничего! Да и самих разговоров — раз два и обчелся.

Что-то планируется, когда-то будет, не известно где…

— До свидания, Осман. Передай поклон родителям и жене!

— Обязательно, брат!

Выпрямилась кривая записи. Затихла. Улеглась. Тишина. Только тихая музыка и провода на столе, стенах, потолке и даже на полу. Такая работа у «электриков», что весь в проводах. Такая — вахта…

* * *

Странно всё это. И тревожно. Когда не понятно, что происходит, остается предполагать самое худшее. Только что это — худшее? Можно только гадать!

Мелко гребет сеть Антона Ивановича — что только в нее не попадает. Но остальное, ладно, наркотики, нападение на полицейских, кровная месть, хищения в особо и менее крупных размерах, торговля оружием и даже местные теракты, вблизи дома — всё это укладывается в стандартные схемы, всё там понятно.

А здесь — нет! Здесь иные масштабы просматриваются, потому что три десятка бойцов и каждому — аванс. А просто так деньги никто разбрасывать не станет. Деньги — это серьезная заявка!

Да ведь и не один Осман может быть! А ну как другие вербовщики отыщутся? И разговоры… Такие, что без имен и даже прозвищ. Неинформативные разговоры, какие местные вести не умеют, потому что обязательно что-нибудь да ляпнут! А здесь — нет, много слов и никаких зацепок — ни личностных, ни географических. Как будто шпионы между собой общаются. Напрягает всё это… Надо бы это дело взять на особый контроль. Может, конечно, это всё паранойя и бойцов собрали, чтобы стенка на стенку с соседним аулом схватиться или торговцев по-крупному пугануть… Но тут лучше переборщить. Лучше — перебдить! Чтобы после локоточки с досады в кровь не кусать…

* * *

— Собирайся, Мансур. Твое время пришло.

— Когда?

— Через час за тобой заедет машина.

Ну где час, там и два. У нас всё так — плюс-минус. Но, всё равно, очень быстро. Нужно собраться, дать распоряжения по дому и хозяйству, попрощаться с родственниками. И еще… дать весточку Антону Ивановичу.

Смутно на душе, нехорошо. Уходишь из дома, а вернешься ли — неизвестно. Не на прогулку и охоту отправляешься. Может, последний раз близких видишь и младших детей по голове гладишь. Одно радует — гонорар двойной — от Османа и Антона Ивановича. На такие деньги можно не один дом построить и не одну свадьбу сыграть. И даже если не станет его — не пропадет семья, обеспечил он ее, своей жизнью рискуя. Получить бы только те денежки. Найти тот, на один звонок, телефон. Набрать номер. Гудок… Гудок… Голос Антона Ивановича.