Девантар подошел к телу дракона, потрепал его по чешуе.

— В этот раз мы еще справимся, мой хороший, это я тебе обещаю. Пернатый и Ишта заберут завтра твою голову. И будь что будет. Тогда твой дар обернется против тебя. Твое тело будет снова и снова пытаться исцелиться. Оно закончит то, что никогда не удалось бы мне. Оно позаботится о том, чтобы ты неразрывно сросся с этой новой головой, которую я создал. — Длиннорукий посмотрел на пауков, работавших над шеей. — Что ж, неразрывно — это понятие относительное. Однако благодаря тебе мое творение будет жить и служить моему брату.

Одно веко дракона затрепетало. Всего в течение одного удара сердца, а затем снова замерло.

«Нужно позвать больше пауков», — решил Длиннорукий. Всех! Испытывая странное предчувствие, он покосился на кровавое озеро. Каких пределов достигла способность Пурпурного к самоисцелению? Как сильно ему хотелось вскрыть золотой череп своего творения и заглянуть внутрь! Не появился ли у него новый ум? Не слушал ли он их только что?

Некоторое время Длиннорукий размышлял над этим, а затем решил, что лучше не выяснять, как обстоят дела. Ему хотелось только одного: закончить и исчезнуть отсюда.

Ишта поставила огромную голову дракона на пол. Им пришлось нести ее вместе с Пернатым. Она была такой же массивной, как и голова, лежавшая в другом конце просторного зала. Голова, ставшая темницей для их сестры Анату за совершенное ею предательство.

В зале собрались почти все девантары. Они попросили своих братьев и сестер собраться здесь, а не в зале света и тени. Она хотела видеть их всех, чтобы понять, что ими движет.

— Один из наших за одного из них, — спокойно произнесла Ишта. — Их осталось всего семеро. А теперь посмотрите, как мы многочисленны. Я называю это победой!

— Будет ли это победой, если следующей умрешь ты? — Живой Свет сиял ярче с каждым словом. — Говоря о победе, ты насмехаешься над Зовущей бури.

— Что касается твоего вопроса, брат, то не думаю, что погибну следующей, поскольку обычно я не бегу от сражений. Что же до нашей сестры, то я буду насмехаться над ее смертью только в том случае, если допущу, что она умерла ни за что. А именно так я и поступила бы, если бы не созвала здесь всех вас, чтобы обсудить, как действовать дальше после победы. — Она обернулась к голове дракона, лежавшей у стены. — Посмотрите на него, если усомнились в нашей победе. Мы одолеем их! Все, что нужно для этого, — это действовать решительно.

— А голову дракона ты нам показываешь, потому что у тебя уже созрел чудесный план, который будет стоить жизни всего шестерым или семерым из нас?

Ответом на слова Львиноголового стало одобрительное ворчание. Несмотря на то что они вместе сражались с небесным змеем, Ишта презирала его до глубины души. Он был прирожденным лидером, но не стремился к власти, которая просто падала ему в руки, а он, дурак эдакий, не пользовался ею. Однажды она заставит его исчезнуть, точно так же, как Вепреголового.

— У меня действительно есть план, — заявила Ишта. Она не позволит ему сбить себя с толку глупыми разговорами! — Единственной нашей ошибкой было то, что, сражаясь в Ничто, мы не учли, что могут появиться сами небесные змеи. Больше мы такой ошибки не допустим. Мы будем готовы. И в следующий раз нам не придется бежать.

— Может быть, в этом случае следовало бы созвать всех воинов? — Великий Медведь говорил медленно и протяжно. Его нельзя было назвать выдающимся мыслителем, и Ишта удивилась, что он вообще что-то сказал. — С недавних пор я нигде не вижу своего друга, Вепреголового. Я любил бродить с ним по заснеженным лесам Друсны. Он — отличный охотник и воин. Ты не знаешь, куда он запропастился?

Неужели он о чем-то догадывается? На миг Ишта так растерялась, что не смогла ответить.

— Наш друг Вепреголовый всегда славился своей любовью к одиночеству. Признаться, я не видел его уже несколько десятков лет, — пришел ей на помощь Пернатый.

В зале послышались смешки.

— Я вообще не заметил, что он куда-то запропастился, — продолжал Пернатый.

— Равно как и наш брат Длиннорукий, — вставил Львиноголовый.

— Длиннорукий работает кое над чем, что понадобится нам для уничтожения небесных змеев, — снова взяла слово Ишта, прекрасно осознавая, с каким недоумением косится на нее Пернатый.

Ему не понравится то, что она сейчас скажет. Вот только ее план слишком заманчив, чтобы им не воспользоваться. Они заманят небесных змеев в ловушку и уничтожат одним махом.

— Я чту память живущих и мертвых, а также обязанности, которые есть у меня как перед одними, так и перед другими. И моя главная обязанность — не что иное, как победа, — продолжила она. — Я хочу, чтобы мы все вместе одержали эту победу в ходе одной-единственной битвы. Битвы, которая состоится в тот час и в том месте, которое выберем мы. Чтобы добиться этого, нам всем придется пойти на жертвы. Нам придется принести в жертву все частички сердца Нангог, которые у нас есть… — На миг Ишта умолкла. Об этом Длиннорукий еще не знал. Но она сообщит ему в час, когда он не сможет отказаться ни от одного из ее предложений. — И это еще не все.

Она посмотрела на Пернатого, который все еще не оправился от ран. Теперь начиналась та часть ее плана, которая не понравится ему, зато, предположительно, обеспечит ей поддержку почти всех остальных. И девантар, чуть помедлив, объяснила, каким образом она заставит божественных драконов появиться в небесах Нангога.

— Ты ничего не могла сделать, повелительница, — попытался успокоить ее Ашот.

Шайя смотрела на горящий лагерь и на человекоконей, угонявших стада крупного рогатого скота, за которые они, собственно говоря, и дрались в этот раз. На носу праздник Солнцеворота. Засуха в степи Ножевой травы достигла апогея, и кочующие стада гнали к тем немногим водопоям, которые не пересыхали круглый год.

— Мне нужно было хотя бы попытаться что-то сделать, вместо того чтобы просто наблюдать за убийствами.

— Таково бремя правителя, — лаконично отозвался он.

Несмотря на то что он знал Шайю уже много лет, она по-прежнему оставалась для него загадкой. Воин не знал, почему в Асугаре она взяла себе имя Шайя. Когда она впервые появилась во дворце Аарона и работала помощницей кухарки, она называла себя Кирум. Когда Аарон влюбился в нее, он поручил ей заботу над королевскими конюшнями. И она великолепно справлялась с этой работой. Позднее, в ледяной пустыне, она была целительницей, равно как и в Асугаре. А на протяжении последних семи лет она снова и снова шла в бой как воин, в то время как Аарон все реже и реже принимал участие в сражениях.

Ашот подозревал, что ни одно из этих лиц не отражало истинной сущности Шайи, кем бы она ни была. Будучи смертоносным бойцом, она ездила верхом на диких скакунах без попоны и упряжи, могла управлять в сражении боевой колесницей. И даже из лука стреляла так хорошо, что заслужила уважение Орму, что удавалось немногим. Поначалу, став женой бессмертного, она столкнулась с неприятием со стороны сатрапов и священнослужителей, но с годами ей удалось переубедить большинство своих противников. Некоторых — даже кулаками. После удивительного возвращения ее по-прежнему называли Кирум, но в последние годы новое имя прижилось. Теперь весь мир знал ее под именем Шайя.