– Хорошего.

– Долго ходил?

– Полгода.

– А-а… – понимающе протянула Татьяна и ехидно добавила: – Ну, тогда одним днем, боюсь, не обойтись…

По лицу Шестакова было видно, что он с удовольствием бы ответил сейчас какой-нибудь изощренной гадостью, но времени было в обрез.

– Не учите меня жить, – буркнул он, выходя, и, уже на пороге повернувшись к Мухину, добавил: – Да! Позвони сейчас же СССР, пусть быстро дует сюда. Скажи: есть чем похвастаться. Ну, чего? – Толик стоял, переминаясь с ноги на ногу, неуверенно улыбаясь. – Чего еще случилось?

– Савелий Сергеевич, наверное, сегодня не сможет прийти…

– Почему?

– У него… гм, гм… у него Матильда рожает…

Не стесняясь Носатой, Шестаков громко сообщил все, что он думает и о Профессоре, и о роженице. Мда-а, нельзя не признать, что это было тоже… довольно «ядрено».

Привычно заскочив в метро на «Политехнической», Миша уже на эскалаторе сообразил, что поступил довольно глупо. До «Лесной» удобней было добираться на трамвае. «А, ладно, не подниматься же теперь, – подумал он, – хоть пять минут передохну». И стал рассматривать стоящую напротив девушку. И сразу же понял, что отдыха скорее всего не получится. Вначале девушка просто читала газету. Внезапно она подняла голову. Взгляд ее стал нечеловечески сосредоточен. Лицо ожесточилось. На лбу выступили капельки пота. «Черт, – в отчаянии подумал Миша, – неужели начинается?» Он медленно поднялся и осторожно стал рядом с девушкой. Она ничего не замечала, погруженная в свои мысли. Теперь – внимание. Неизвестно, какая последует реакция. Спокойно. А вот стать лучше сбоку и немного сзади.

На следующей, «Площади Мужества», выходили все. Дальше, господа, только верхом (не в смысле – на лошади, а в смысле – наземным транспортом). Девушка с каменным лицом двинулась к дверям, Шестаков, не отставая ни на шаг, следовал за ней. Ничего. Пока ничего. Миша никогда не видел у людей такой неестественной походки. В кино так ходят ожившие мертвецы.

На эскалаторе они также стали рядом. От напряжения у Шестакова вспотели руки. Девушка по-прежнему держала перед собой газету, но смотрела куда-то в пространство. Миша зачем-то заглянул ей через плечо. В статье под названием «Регулируем оргазм!» и подзаголовком «Это должна уметь каждая женщина», один абзац был жирно обведен зеленым фломастером. Чувствуя себя последним кретином, Шестаков прочел: «Это упражнение удобно тем, что его можно проделывать, стоя в очереди, или во время поездки в транспорте. Медленно сожмите мышцы заднего прохода. Сосчитайте до ста. Так же медленно расслабьте. Повторите упражнение 5–7 раз».

Полтора часа спустя Михаил Шестаков шагал по вытертой ковровой дорожке бывшего исполкома уже в качестве полноценного директора добровольного общества «Выборгские крысоловы». Немного удивляла легкость, с которой были пройдены необходимые формальности. Раньше, помнится, в детский сад ребенка было не устроить без трех килограммов тягомотных бумажек. А сейчас – хошь «крысоловы», хошь «бракоделы», только слов побольше в уставе пиши да денежки плати. Кстати, как раз перед Шестаковым подписывала свои учредительные бумаги жандармского вида дама из «Общества женщин-дальтоников».

А далее Миша, вполне довольный и сегодняшним днем вообще, и собой в частности, решил посетить местную столовую. Разделить, так сказать, трапезу со «слугами народа».

Народу в столовой было совсем мало – ответственные товарищи все, видно, уже отобедали. За центральным столиком спиной к Шестакову сидели двое мужчин, что-то оживленно обсуждая. Голоса их показались Мише смутно знакомыми. Проклятая ментовская память защелкала своим компьютером: «Конюшня»? «Щербатый»? Да ну, не напрягайся, эти явно из другой оперы. Хотя сейчас… и чиновника в тюрьме, и бандита в исполкоме запросто встретишь. Фиг с ними. Шестаков перестал обращать внимание на сидящих мужиков и занялся выбором блюд. Пробежав глазами меню и аппетитную витрину, он убедился, что «слуги» по-прежнему питаются лучше хозяев.

За кофе он позволил себе окончательно расслабиться, забыть о проклятых неотвязных крысах и сегодняшнем конфузе. Все его мысли теперь были о завтрашнем мероприятии.

Откровенно говоря, звонок Сашиной матери слегка озадачил. Почему это именно Мишу Шестакова просят втретить Сашу Самойлова из рейса? Познакомились они совсем незадолго до этого рейса, виделись всего несколько раз… Любой бы удивился. Ага! Любой, да не любой. Даже взятые наугад двое выпускников-одногодков Санкт-Петербургского высшего военно-космического летного училища почти наверняка окажутся друзьями. А уж если они после распределения на один «Валдай» попали, да еще и жжаргов хорошенько тряхнули… Мда-а, это тебе не крыс по тоннелям гонять.

Миша перестал пить кофе. Ему пришлось быстро и незаметно обернуться, чтобы проверить свою догадку.

Те двое все еще сидели за столом. Шестаков наконец понял, почему его удивила их задушевная болтовня и откуда взялась асссоциация с чиновником в тюрьме. Узнал. Ну и ну. Слева, в своем добротном сером костюме, навалился локтями на стол Ромуальд Иванович Хренов. А справа… что-то возбужденно втолковывал ему контрабандист Юра, продажный дружок жжаргов, пижон и космический бабник. Кажется, Миша даже присвистнул от удивления, потому что мужчины одновременно обернулись.

– А! Господин Шестаков, если не ошибаюсь? – радостно закричал Ромуальд Иванович. Видно, у наших чиновников своя профессиональная память.

На Юрином лице не отразилось ни малейшего проблеска узнавания, только лишь легкая досада – прервали важный разговор.

Кофе был выпит, бумаги со свеженькими лиловыми печатями и размашистыми росчерками лежали в папке, ничто не задерживало Шестакова в этом здании. Он кивнул Хренову и встал, собираясь уходить. Но Ромуальду, видно, очень хотелось пообщаться.

– Постойте, постойте! – Хренов задвигал стульями, пробираясь к Мише. На лице тонкого знатока человеческих душ заиграла лукавая улыбка. – Только не говорите, что торопитесь, я же вижу, что это не так! – Одновременно Ромуальд Иванович подпихивал и Юру, так что у дверей столовой все трое чуть не столкнулись. – Здравствуйте, здравствуйте!

Ах, этот открытый доброжелательный взгляд! Ах, эта светлая «ленинская» улыбка и широким жестом протянутая рука! Десятилетиями вырабатываемый стиль «мудрого вожака». Простой темный пролетарий должен реагировать на такую фигуру однозначно: вначале схватить и крепко пожать протянутую руку, а потом, рванув на груди последнюю рубаху, крикнуть со всей дури: «Веди нас, товарищ, в светлую даль!» И пойти, пойти, пойти… Впрочем, увлеклись. Сейчас, к сожалению, большие проблемы и со «светлыми далями», и с «темным пролетариатом». Хренов, ничуть этим не заботясь, продолжать гнуть свое и даже умудрился артистично разыграть милую сценку «Владимир Ильич и Михаил Иванович обсуждают с „ходоком“ виды на урожай».

– Вообразите, Юра, какого страху нагнал на меня этот молодой человек! Удивительные, доложу я вам, документы скрывает эта скромная папочка! – Он бесцеремонно ткнул пальцем в Мишину черную папку. И сразу же переключился на Шестакова: – Как ваши дела? Добились чего-нибудь?