Открыв глаза, он ничего вокруг не увидел — факел, видимо, догорел, и теперь Жана окружала непроглядная тьма. Он напрягся, вспоминая, где лежал его мешок — больше всего парень боялся во мраке дотронуться до так и лежавшей на полу куртки. Он выругал себя за то, что не расположился на отдых где-нибудь подальше отсюда, но делать было нечего.

Мешок, разумеется, лежал там, где он его и оставил, — уже много сотен лет некому было потревожить покой этих коридоров.

Достав новый факел и магическую палочку, Жан зажег огонь и огляделся.

От куртки уже ничего не осталось — лишь черный прах покрывал то место, где она лежала. А вот белая холстина, в которую был завернут кулон, была все также девственно чиста. Значит, весь яд с золота смыт и можно взять его в руки.

Да только вот стоит ли… ведь кристалл, как бы могуч он ни был, помогает магу, и только магу. Не у всех есть способности, еще в детстве Жана осматривал проезжий волшебник, искавший себе учеников, и тогда выяснилось, что таких способностей у мальчишки не было и в помине. А маг уверенно заявлял, что дар этот дается с детства, никакая учеба или воспитание тут не помогут. Если уж нет способностей, то никогда и не будет, как ни старайся. Так что владение волшебным кристаллом лично ему, Жану, особой пользы не принесет, для него он — просто дорогая и красивая безделушка, украшение, носить которое к тому же воину и не пристало.

Конечно, находку можно было продать — кристалл такой величины стоил дорого, очень дорого, да и золото гномьей выделки оценивалось куда как дороже собственного веса, и все же… мысль, появившаяся сначала в виде мимолетной тени, теперь окрепла и приобрела явственные очертания. Теперь парень точно знал, что именно он сделает со своей находкой.

Он встал и аккуратно, не разворачивая холст, уложил кулон в мешок. Вздохнул, глядя на оставшиеся факелы — их было мало, если в ближайшее время он не найдет выхода, то будет обречен на блуждания в темноте. А это, конечно, означало верную гибель, лучше уж тогда ножом по горлу.

Сон неплохо освежил парня и вернул утраченные силы. Теперь он бодро шагал по коридорам, по-прежнему отмечая своими знаками избираемый путь. Туннели все так же вели вниз, иногда резко, когда гладкая поверхность пола превращалась в недлинную лестницу, иногда медленно, когда лишь чувства подсказывали ему, что дорога идет под уклон.

Внезапно один из коридоров вывел его в небольшой зал, посреди которого парень увидел зев древнего колодца. Спустя минуту он уже припал губами к ледяной воде, вливающей в тело силу и бодрость. Жизнь сразу стала казаться чуть лучше, появилась и надежда на то, что рано или поздно удастся выбраться на поверхность. Воспользовавшись находкой, он еще раз тщательно промыл кулон, на всякий случай выбросив кусок холста и заменив его другим, с остатков хлеба. Наполнив фляги и напившись до того, что вода чуть ли не булькала в нем при ходьбе, парень двинулся дальше.

А спустя бесчисленное количество лестниц, поворотов и тупиковых ответвлений он зажег свой последний факел.

Пламя, до того бывшее ровным и ярким, внезапно заметалось — щека почувствовала слабый ток воздуха. Жан встрепенулся — где-то рядом был выход. Он бросился было вперед, но вдруг резко остановился и все же заставил себя сделать очередные пометки перед разветвлением коридора — белый камень уже почти стерся, в руке оставался лишь крошечный обломок. Если ему не удастся найти дорогу на поверхность до того, как погаснет и этот факел, то и надобность в метках отпадет, так что экономить смысла особого не было.

Три коридора, три пути было перед ним. Один из них, в этом он почти не сомневался, вел наружу, к солнцу, к людям. Два других наверняка вновь завели бы его в нескончаемые лабиринты, откуда можно и вовсе не выбраться. Жан долго стоял на развилке, пытаясь угадать, в каком проходе сквозняк сильнее если можно было Назвать сквозняком это едва ощутимое движение воздуха. Наконец он принял решение и двинулся по среднему коридору…

И почти сразу же дорогу ему преградила стена. Но в этой стене было нечто особенное, отличавшее ее от других скал, перегораживающих туннели. Она была как бы чужеродной здесь, отличалась от остальных и цветом, и формой камень казался необработанным, грубым. Но самое главное — сквозь тонкую щель шел еле видимый, но несомненный свет. Перед ним был выход, выход, который он искал все эти бесконечные часы. Выход, закрытый скалой, через которую даже с киркой не пробиться и за неделю…

В отчаянии, даже не осознавая, что делает, Жан всей грудью навалился на скалу, яростно стараясь сдвинуть огромный монолит.

Камень такого размера вряд ли смогли бы даже пошевелить и десяток сильных мужиков, однако скала была не простой — древние строители позаботились об этом. Внезапно камень подался под его руками и бесшумно сдвинулся в сторону, открывая достаточно широкий проход, сквозь который мог бы пройти, пожалуй, даже конь, и парень, спотыкаясь, бросился наружу, с наслаждением вдыхая прохладный и такой восхитительно сладкий, после затхлых подземелий, воздух.

Занимался рассвет — похоже, под землей он пробыл сутки.

Легкий шорох за спиной заставил Жана обернуться — прохода не было и в помине, дверь вернулась на место и теперь ничем не отличалась от других таких же скал. Пожалуй, он и не смог бы с уверенностью сказать, какой из валунов скрывает вход в мрачные лабиринты.

Парень находился в глубокой лощине — нагромождения скал и могучие дубы делали ее совершенно незаметной. Да, гномы удачно подобрали место для потайного выхода — вряд ли кто, даже находясь недалеко отсюда, смог бы заметить тень, выскользнувшую из открывшейся на несколько мгновений пещеры. В голову пришла мысль, что в руках у него находится тайна, которая наверняка заинтересует маркиза — самый настоящий потайной ход из замка.

Конечно, при строительстве наверняка что-нибудь подобное было предусмотрено, но в том, что этой дорогой он прошел первым, если не считать гномов, разумеется, парень был совершенно уверен.

Впрочем, рассказывать о своем открытии маркизу он не собирался, решив, что это должно остаться его маленькой тайной. В конце концов, формально служит он, конечно, именно ему, и в то же время… в общем, не расскажет, и все тут. Правда, кое-кому рассказать все же придется, Кладу, например, иначе как объяснишь приятелю, самолично запершему за тобой дверь, как ты оказался черт его знает где. Но никому другому — ни полслова.

Решено.

Жан подхватил мешок и двинулся в сторону дороги, которая должна была привести его к воротам замка. Надо было еще успеть на утреннюю поверку — его увольнительная заканчивалась, а опозданий Корт смертельно не любит.

* * *

— Простите, миледи…

Алия остановилась, удивленная тем, что к ней обратился стражник. Она привыкла воспринимать их как полуживые статуи, которые вроде бы дышат и даже шевелятся, но уж говорить-то вообще не должны. Или в крайнем случае только тогда, когда их о чем-то спросят.

Вглядевшись, она узнала молодого солдата, который сегодня стоял на часах у ее покоев. Это был тот самый парень, который напугал ее лошадь там, дома… хотя нет, поправила она себя, теперь ее дом здесь.