– Я сказал, приберите, – сердито повторил Кифер. – Какая гадость, как можно оставлять на столе грязную посуду!

Официант отвернулся и пошел прочь. Но не к стойке и вовсе не затем, чтобы принести кофе. Кифер побелел от гнева.

– Ради Бога, – пробормотал Лимас, – не стоит так расстраиваться. Жизнь коротка.

– Наглый ублюдок, вот он кто! – бросил Кифер.

– Ладно, ладно, устройте скандал. Момент самый подходящий – они запомнят нас на всю жизнь.

Необходимые формальности в гаагском аэропорту оказались очень просты. Кифер вроде бы снова обрел прежнее хладнокровие. Он выглядел очень оживленным и весело болтал, пока они шли от самолета к таможне. Молодой голландский таможенник небрежно осмотрел их багаж и паспорта и сказал на чудовищном гортанном английском:

– Желаю вам хорошо провести время в Нидерландах.

– Спасибо, – ответил Кифер с излишним подобострастием. – Большое спасибо.

Из таможни они прошли по коридору в зал прилета на другом конце аэровокзала. Кифер направился к главному выходу мимо небольших группок туристов, разглядывающих витрины киосков с духами, фотоаппаратами и фруктами. Когда они прошли через стеклянную вертушку, Лимас позволил себе обернуться. У газетного киоска, углубившись в чтение «Континентал дейли мейл» стоял маленький, похожий на лягушку человечек в очках, вид у него был очень серьезный и озабоченный. Он смахивал на чиновника. Или на кого-то в этом роде.

Машина ожидала их на стоянке. «Фольксваген» с нидерландским номером. За рулем сидела женщина, не обратившая на них никакого внимания. Она вела машину очень медленно, неизменно останавливаясь на желтый свет, и Лимас предположил, что таков был приказ и что за ними следует машина сопровождения. Он посмотрел в боковое зеркальце, пытаясь ее высмотреть, но безуспешно. Правда, он заметил черный «пежо» с номером SD, но после поворота за ними следовал только мебельный фургон. Он неплохо знал Гаагу еще со времен войны и сейчас пытался определить, куда они держат путь. Куда-то, решил он, на северо-запад по направлению к Схевенингу. Вскоре остались позади и городские окраины, и они очутились в каком-то пригороде, застроенном виллами, тянущимися вдоль прибрежных дюн.

Здесь они и остановились. Женщина вышла, оставив их в машине, и позвонила в колокольчик у дверей небольшого кремового цвета бунгало. На железной вывеске у входа бледно-голубой готической вязью было выведено: «Мираж». В окошке белело объявление, что свободных мест нет.

Дверь открыла добродушная толстая женщина, сразу же переведшая взор с женщины-водителя на машину. И тотчас же направилась им навстречу, улыбаясь и лучась радостью. Глядя на нее, Лимас вспомнил свою старую тетушку, которая поколачивала его в детстве за разорванные шнурки.

– Как хорошо, что вы приехали! – воскликнула она. – Мы так рады, так рады!

Она прошла следом за ними в бунгало, впереди шел Кифер, за ним Лимас. Лимас оглянулся на дорогу: метрах в трехстах от них припарковался черный автомобиль, не то «фиат», не то «пежо». Из машины вышел мужчина в плаще.

В холле женщина дружески пожала ему руку.

– Добро пожаловать. Добро пожаловать в «Мираж»! Надеюсь, вы хорошо доехали?

– Превосходно, – ответил Лимас.

– Добирались самолетом или пароходом?

– Мы летели, – сказал Кифер. – На редкость удачный рейс.

Он говорил как владелец авиакомпании.

– Я приготовлю вам завтрак, – сказала женщина. – Отменный завтрак по такому случаю. Чего бы вам хотелось?

– Ах, да ради Бога… – вполголоса сказал Лимас, и в этот миг зазвонил колокольчик.

Женщина быстро удалилась в кухню, а Кифер пошел открывать дверь.

Он был в плаще с кожаными пуговицами. Ростом не выше Лимаса, но, пожалуй, постарше. Лимас решил, что ему лет пятьдесят пять. Лицо жесткое, сероватого оттенка, с глубокими морщинами; вероятно, он был военным. Он протянул руку.

– Меня зовут Петерс. – Пальцы были тонкие с ухоженными ногтями. – Хорошо добрались?

– Да, – поспешно ответил Кифер. – Без всяких осложнений.

– Нам с мистером Лимасом нужно многое обсудить. Не думаю, Сэм, что нам понадобится ваша помощь. Вы можете вернуться в город на «фольксвагене».

Кифер улыбнулся. Лимас заметил, что улыбнулся он с облегчением.

– До свидания, Лимас, – сказал Кифер чуть шутливо. – Удачи вам, старина.

Лимас кивнул, игнорируя протянутую ему на прощание руку.

– До свидания, – повторил Кифер и спокойно вышел из дома.

Лимас пошел вслед за Петерсом в комнаты. На окнах висели тяжелые кружевные гардины, причудливо драпированные. Подоконники были уставлены цветочными горшками с большими кактусами, душистым табаком и каким-то любопытным деревцем с широкими, словно резиновыми листьями. Громоздкая мебель в псевдостаринном стиле. В центре комнаты стоял стол, покрытый ржавого цвета скатертью, больше похожей на ковер, возле стола – два резных кресла. Перед каждым из кресел на столе лежала стопка бумаги и карандаш. Сбоку стояли виски и содовая. Петерс смешал им обоим по стаканчику.

– Послушайте, – внезапно сказал Лимас, – теперь мы можем обходиться без лишних церемоний. Понимаете? Мы оба знаем, о чем идет речь, мы оба профессионалы. Вы получили перебежчика по корыстным мотивам – вам повезло. Только, ради Бога, не делайте вид, будто прониклись ко мне внезапной симпатией.

Он, казалось, был на грани нервного срыва и сомневался, сможет ли на ней удержаться.

Петерс кивнул.

– Кифер сказал мне, что вы человек гордый, – бесстрастно заметил Петерс. А потом без улыбки добавил:

– В конце концов, с чего бы иначе вы стали бросаться на бакалейщика?

Лимасу показалось, что Петерс русский, хотя он не мог бы дать стопроцентной гарантии. Его английский был почти безупречен, ему были присущи спокойствие и манеры человека, давно привыкшего к цивилизованному обращению.

Они сели за стол.

– Кифер сообщил вам, сколько я намерен заплатить?

– Да. Пятнадцать тысяч фунтов в Бернском банке.

– Совершенно верно.

– Он сказал, что у вас могут быть дополнительные вопросы в течение года, – сказал Лимас. – И тогда, если я окажусь под рукой, вы заплатите еще пять тысяч.

Петерс кивнул.

– Я не согласен на такие условия, – продолжал Лимас. – Вы не хуже меня понимаете, что так дело не пойдет. Я хочу получить пятнадцать тысяч и смыться. Ваши молодчики не больно-то церемонятся с перебежчиками – наши тоже. Я не намерен просиживать штаны в Швейцарии, пока вы будете вылавливать одну мою сеть за другой. У нас тоже не дураки работают, они мигом сообразят, с кого за это спросить. Насколько мы с вами можем судить, они уже взяли нас на заметку.