Утром меня разбудил телефонный звонок.

– Лорик, привет! – Бодрый голос Аллы сразу вернул меня к питерской суматохе. – Как Тадж-Махал?

– Представляешь, я сразу поехала в Каджурахо, на тантрический тренинг.

– И как ты туда попала?

– Поддалась на сладкие речи индийского мужчины, сидевшего рядом со мной в самолете.

– И что обещал?

– Обещал посвящение в Шакти.

– Если заставят танцевать голой вокруг костра, не соглашайся.

– Уже согласилась и даже получила удовольствие от собственной наготы.

– К посещению нудистского пляжа готова?

– Пока нет, но начала их понимать. Вообще многое начала понимать про себя.

– А как насчет сексуального тантрического беспредела?

– Пока все очень невинно, секс запрещен до конца семинара и посвящения. И самое поразительное, что, несмотря на то что все направлено на раскрытие и пробуждение сексуальной энергии, секса совершенно не хочется.

– А чего хочется?

– Бродить и творить. А у тебя как?

– Тружусь на благо родины и фирмы и готовлюсь к встрече с принцем.

– Может, ты не там принцев ищешь?

– Может, и не там, – легко согласилась Алка. – Придется ехать на тантрический семинар, чтобы ускорить процесс. Ты, если кого-нибудь встретишь подходящего для меня, дай ему мой адресок – поспрашиваю про тантрический опыт, про семинар, а там кто знает?

– Хорошо, дам, – согласилась я, вспомнив молчаливого шведа, высокого и крупного. Может, принцем назвать его было трудно, но, чуяло мое сердце, Алке он подходил.

– И когда у тебя посвящение?

– Ой, сегодня. – Я только сейчас осознала, что сегодня третий день моего пребывания в Каджурахо и сегодня вечером может произойти что-то такое, после чего я уже не буду прежней.

Посвящение начиналось вечером, и весь день нужно было провести наедине с собой и природой, в тишине, стараясь ни с кем не общаться.

Я включила музыку и стала танцевать, наслаждаясь утром, собственной энергией и радостью. Вроде ничего особенного не произошло за эти два дня, но, видно, исчезли какие-то блоки, мешавшие мне наслаждаться жизнью и собой. Ушли ожидания и сомнения, а осталось просто чувство пьянящего ликования и празднования жизни. И с тем же ликованием я побежала вприпрыжку на завтрак. Если учесть, что на мне было надето сари, то зрелище было немного комичным. Я была горда тем, что сумела правильно надеть сари. Ощущение в легком сари было совершенно иным, чем в джинсах. Лала предупредила, что эти дни лучше не носить белье, чтобы позволить энергии течь максимально свободно. Прикосновение шелковой ткани к обнаженному телу вызывало легкое чувство возбуждения, однако больше похожее на пузырьки шампанского, чем на сексуальное желание. «Как хорошо, что никто не обращает на меня внимания, – подумала я, – а то решили бы, что тридцатилетняя барышня немного тронулась умом». Но в то же время я поймала себя на мысли, что меня ничуть не волнует, если кто-то и думает так. «Это же не может повлиять на мое настроение и мое отношение к жизни!» – с изумлением осознала я.

Действительно, не хотелось общаться и с кем-то говорить, хотелось просто чувствовать жизнь всеми органами чувств максимально полно. Фрукты казались безумно сладкими, пирожки самоса – сытными и вкусными. Даже чай масала с молоком и специями, не понравившийся мне в первый день, показался восхитительным на вкус. Вдали возвышались храмы, и я вновь захотела посетить их. Даже смешавшись с толпой туристов, я чувствовала себя одинокой и отстраненной. Было чувство, что смотришь на себя со стороны. Я подошла к храму и остановилась, завороженная возвышенностью и чистотой скульптур, растворившихся в сексуальном экстазе и, видно, открывших для себя вечную истину. В них были безмятежность и спокойствие. Было что-то медитативное в любовании этими скульптурами, отрешенность от суеты и растворенность в вечности, благоговение и умиротворенность.

Очнулась я, почувствовав, что кто-то трогает меня за руку. Я с изумлением увидела молодую индийскую женщину, что-то говорящую мне. «Можно с вами сфотографироваться? – спрашивала она по-английски. – Это принесет удачу нашей семье и моей дочке, потому что вы – воплощенная Шакти». Я удивилась, но встала между ней и ее мужем, взяв ее трехлетнюю дочку на руки. Приложившись губами к краешку моего сари, женщина поблагодарила меня и, что-то восторженно рассказывая своему мужу и дочурке, повела их в храм.

Вернувшись в номер, я вспомнила про задание написать все свои представления о сексе, все свои страхи и ожидания, все ограничения, заложенные в меня воспитанием. Поначалу задание мне показалось надуманным и глупым, и я села с ручкой и белым листом бумаги, спрашивая себя, готова ли я сама себе рассказать всю правду о самой себе. Но, начав писать, я с изумлением обнаружила, что слова полились сами собой, словно кто-то водил моей рукой. Я краснела, смеялась, смущалась, словно маленькая девочка, поражалась своим фантазиям и ужасалась своим запретам.

Прочитав то, что я написала, я постаралась скорее сжечь свое сочинение, выйдя на веранду.

Стук в дверь прервал мое ритуальное сжигание.

– Чую, ты сжигаешь своих монстров, – произнес Раджив, принюхиваясь.

– Почему монстров? – удивилась я.

– Монстров, охраняющих путь к твоей сексуальности. Их создает все, что ты знала о сексе, все твои опасения, представления, страхи. Для усиления обряда произнеси заклинание: «Огонь, пожирающий и возрождающий, сожги все мои опасения, страхи, представления и переплавь в мою раскрепощенность и удовольствие, страстность и желание. Да будет так, как сказано!» Поблагодари Огонь за проявленное внимание, сегодня нам понадобятся его мощь, сила, его помощь.

– Стихия Огня! Во всей первозданной мощи! – тихо произнес Камилль, когда наконец-то мы достигли священных огней. Как и обещал, он приехал вечером. Весь день я провела в странном оцепенении. Я написала письмо тетушке, описывая события последних дней. И мне казалось, что письмо важнее для меня, чем для тетушки, оно помогало мне осознать происходящее.

– Оденься потеплее, мы идем в горы, – сказал Камилль. – Настало время показать тебе священный огонь.

– Священный огонь?

– Да, огонь, вырывающийся из земли. Существует несколько мест на Земле, где всегда горит священный огонь, – стал рассказывать Камилль, пока мы поднимались по затерянной тропинке к вершине. Уже почти стемнело, и он зажег факел. – Наиболее известны огни Химеры. Древние греки ориентировались по ним, ведя свои корабли.

– А сейчас они тоже существуют или остались только легендой?

– Те, о которых писали греки, сейчас находятся на территории Турции, недалеко от Кимера. Здесь, на Монблане, тоже существует такое место, но о нем никому не известно. Я увидел его во сне и потом нашел в реальности. Ты увидишь, что огонь вырывается прямо из-под Земли, напоминая о том, что внутри Земли бушует вечное пламя – огненная магма, подобно тому как в каждом из нас бушует сексуальная энергия, и, если мы не даем ей выхода, она пожирает нас изнутри или прорывается наружу, сжигая все на своем пути. И лишь научившись управлять своей страстью, мы можем направлять ее. Но у кого-то огонь еле тлеет, и тогда пропадает страсть к жизни и человек теряет желания.