— Так больше не может продолжаться! Или вы сейчас же расскажите, что происходит! Или я….

Закончить я не успела, позабыв, о чем хотела сказать, когда он неожиданно резко, с нечеловеческой скоростью поднялся в полный рост, за одну секунду оказавшись рядом и подхватывая своими крепкими большими руками налету, чтобы прижать к себе, снова поднимая высоко над полом и впиваясь губами, отбирая последние остатки слов, мыслей, памяти.

Он снова налетел на меня, подобно шторму, не оставляя шанса, выжить в этих синих волнах и заставляя задохнуться, но в этот раз не от паники и страха. От восторга и возбуждения, от полного и ясного осознания того, что он снова рядом, наполняет меня своей силой, мощью и этой мрачной, нестерпимой чувственностью, которая не была дана ни одному человеку, кроме него.

И мне бы прийти в себя, опомниться, начать сопротивляться, но словно все перевернулось вверх дном, и мир перестать существовать в той плоскости, где были мои родители, моя совесть, устои и жених. Остался лишь мир, в котором правил этот мужчина с синими глазами и сильными руками, что не давали мне ни упасть, ни вздохнуть, прижимая к себе с такой неистовой жаждой, что казалось, что он способен сломать позвоночник.

Я не отталкивала его, только беспомощно хваталась пальцами за его плечи, скользя ладонями и ощущая, как напрягается его тело, словно он не мог поверить в мою ласку и то, как осмелев, я обвивала руками его шею, полностью отдаваясь в темную порочную власть того, кого совершенно не знала.

Отвечая на его жаркий, глубокий поцелуй со всей страстью, на которую только была способна, я послушно подставляла голову, поворачивая ее так, чтобы он мог проникнуть в меня языком еще глубже, лаская еще мучительнее и разжигая в теле тот огонь, от которого становилось больно внизу живота и влажно внутри бедер. Не познав этот огонь в реальном мире, я бросалась в омут с головой, понимая, что эти чувства будут еще острее и горячее, чем в самом откровенном сне.

И не страшно, что я едва могла дышать! Не страшно, что он прижимал меня к себе так сильно, что становилось больно и на коже тут же выступали синяки, в этом водовороте шальных эмоций все было правильно и сладко.

— Уже не боишься меня, девочка, — улыбнулся он восторженно и широко, не убирая своих губ от моих и продолжая целовать теперь легко и мягко, пока я пыталась восстановить дыхание, держась за его широкие плечи и обивая бесстыдно ногами его стройный торс, ощущая, как он поддерживает меня ладонями за ягодицы, сжимая их.

— Я даже имени твоего не знаю, — прошептала я, чувствуя, что он снова сел на край не то стола, не то какого-то ящика, увлекая меня за собой, и насаживая на себя, когда, как и в сегодняшнем сне я оказалась сидящей на нем сверху лицом к лицу. И ощущала то, настолько он возбужден, и как должно быть тяжело сдерживаться ему сейчас.

— Ты называла меня Колдуном, — он чуть улыбнулся, снова подавшись вперед, чтобы поцеловать осторожно мою рану на губе, которую я не чувствовала сейчас, всматриваясь в мои глаза так же, как и смотрел во сне — пристально, горячо, глубоко, так, словно читал мою душу, держа в своих руках все ключики от нее.

— Это едва ли похоже на имя, — мои губы тоже дрогнули в улыбке, когда я чувствовала себя очень странно и совершенно необъяснимо, словно две вселенные сошлись в одной точке, размывая грани реальности, в одной из которых я тянулась к нему всеми фибрами души и тела, находя лишь в нем защиту, покой и уют, пока другая часть меня кричала и вопила о том, что я искала его не для этого и пора уже приходить в себя. Но, черт побери, как же этого не хотелось!

Это была битва здравого смысла, который ворчал о том, что я совершенно не знаю этого человека, но позволяю ему так много в отношении себя, при том скромном факте, что официально помолвлена, и эмоций, которые кричали о том, что если с ним уютно и хорошо, то вся остальная информация просто лишняя.

— Мое имя потеряно во времени и едва ли имеет смысл сейчас, — весьма загадочно ответил мужчина, словно видел мои сомнения в отношении того, что происходило, между нами, сейчас, но отступать не собирался, отчего по телу вновь пронесся вихрь мелкой дрожи. — Были времена, когда люди называли меня Черным.

— А как же тебя называют сейчас?

Он только улыбнулся, мягко касаясь одной ладонью моего лица и делая это настолько бережно, но при этом настойчиво, что перехватило дыхание, но я вздрогнула, когда ощутила странную вибрацию, не сразу понимая, что где-то в его кармане ожил обычный сотовый телефон.

— Слушаю, — отозвался мужчина, не позволяя мне поменять положения своего тела на нем, и обвивая одной рукой, зажав телефон между плечом и ухом, когда я снова подумала о том, какой волшебный у него голос. Я была уверена, что если бы услышала его где-то в толпе, даже не зная его самого, то обязательно обернулась бы, ведомая этим сильным звучным голосом, который тут же привлекал внимание и завладевал тобой.

— Мистер Блэкстоун, вы просили подготовить отчет по последним отправкам в Вену. Он у вас на столе.

— Благодарю, — по-деловому сухо, но при этом вежливо отозвался он, тут же отключая телефон, пока я возвращалась в этот мир, начиная озираться по сторонам и словно прозревая относительно своего положения на нем. В городской библиотеке.

Мистер Блэкстоун значит.

Но мои попытки слезть с него не увенчались успехом, потому что мужчина просто не отпустил, сжимая руками сильнее и заглядывая в глаза еще более настойчиво и с долей мрачности, когда я выдавила:

— Это вы забрали кольца?

Черные брови тут же сошлись на переносице и взгляд стал тяжелым, непроницаемым, даже пугающим, когда он молча раскрыл ладонь, в которой я увидела то, что искала так долго и отчаянно, начиная думать, что уже схожу с ума!

Но успела только ахнуть, когда он вдруг сжал ладонь с силой снова, отчего я подумала, что едва ли смогу разжать ее и вернуть то, что принадлежало мне, а когда раскрыл, то я с ужасом и возмущением увидела лишь горстку золотой пыльцы.

— Не делай этого снова, Марьяна. Не совершай ту же ошибку, — прорычал тот, кто едва ли был мистером Блэкстоуном даже в этом мире, отчего я тяжело сглотнула горечь в горле, глядя в синий омут глаз, где теряла себя и все связи с реальностью, прошептав хоть и тихо, но уверенно:

— Я — Маришка…

— Не думай, что ты сможешь сбежать от меня, — его рука обхватила мою голову сжимая волосы и рывком притягивая к себе, когда лишь в эту секунду я сжалась, вдруг увидев то, что не видела до этой секунды — его зрачки ожили и стали такими, какими были во сне — отражающими призрачный свет и совершенно не человеческими!

Это был ОН! Тот самый! Из моих снов! И душа замерла, когда я услышала его шепот, который разнесся эхом под сводами библиотеки:

— Ты придешь ко мне сама. По своей воле и желанию и отдашь мне все то, что я захочу.

Эти его слова звучали, как заклинание, против которого я ничего не могла сделать, становясь словно зачарованной, и снова теряя себя во времени и пространстве. Только благодаря снам я теперь могла понять, что будет дальше — если поддамся ему, то отдам всю себя. Рано или поздно. Поэтому я выдохнула хоть и с дрожью, но упрямо: