16 декабря татары осадили Рязань. Старая Рязань, столица княжества, располагалась на правом, крутом берегу Оки, немного ниже впадения в неё Прони (в 60 километрах ниже нынешней Рязани — древнего Переяславля-Рязанского). Заново отстроенный после 1208 года (когда он был сожжён суздальским князем Всеволодом Большое Гнездо), город был защищён мощным земляным валом и деревянными стенами с башнями. Но монголы за время своих походов научились брать и не такие крепости. «Тогда же поганые иноплеменники обступили Рязань и острогом огородили её, — свидетельствует летописец, — князь же рязанский Юрий затворился в граде с людьми». В осаде Рязани участвовали все главные царевичи, выступившие в Западный поход. Рашид ад-Дин, в сочинении которого имеется отдельное упоминание об этом русском городе, называет царевичей поименно: «Бату, Орда, Гуюк-хан, Менгу-каан, Кулкан, Кадан и Бури вместе осадили город Арпан и в три дня взяли его (в действительности осада Рязани длилась дольше. — А. К.)»24. Особо отличился Менгу, который, по свидетельству китайских источников, «самолично сражался в рукопашной»25. Камнемётами и прочими осадными машинами руководили китайские и тангутские инженеры. Источники называют среди них Сили Цяньбу, «человека из тангутов», который «сопровождал чжувана Бату в походе на русских» и дошёл до Рязани26.

Город был взят на пятый день осады, 21 декабря 1237 года. Судьба его трагична: Рязань была полностью сожжена, население вырезано или уведено в плен. «Татары же взяли град Рязань того же месяца в 23 — й день и сожгли весь, — пишет летописец, — и князя их Юрия убили, и княгиню его, а тех, кого схватили: мужей, и жён, и детей, и чернецов, и черниц, и священников — одних мечами рассекали, а других стрелами расстреливали и в огонь бросали; иных схваченных связывали. И поругание [сотворили] черницам, и попадьям, и добрым жёнам, и девицам пред матерями и сёстрами… Много же святых церквей огню предали, а монастыри же и сёла сожгли…»27 Ещё более жуткие, леденящие кровь подробности приводит другой русский книжник: «…иных схваченных вязали, и груди взрезывали, и желчь вынимали (татары использовали вытопленный из людей жир в зажигательных смесях. — А. К.), а с иных кожу сдирали, а иным иглы и щепы под ногти вбивали (очевидно, стремясь выведать у пленников, куда они спрятали сокровища. — А. К.)…»28 Современник событий не скрывал слёз, описывая картину всеобщего бедствия: «…И кто, братия, из нас, оставшихся в живых, о сем не восплачется — какую страшную и горькую смерть приняли они. Да и нам бы, видящим это, устрашиться бы и о грехах своих плакаться с покаянием день и ночь!» Груды замёрзших трупов, остовы обуглившихся церквей — такой предстанет Рязань взорам возвратившихся на пепелище. Исследования археологов подтверждают эту страшную картину: толстый слой пепла покрывает почти всю территорию городища; под фрагментами сгоревших зданий во множестве найдены останки тел защитников города — многие со следами сабельных ударов, проломленными черепами…29 Старая Рязань так и не возродится к прежней жизни, не вернёт себе былого величия, хотя жизнь ещё долго будет теплиться в ней. Впоследствии столицей княжества станет другой город — Переяславль-Рязанский, на который и перейдёт старое название Рязани.

Сведения о судьбе рязанских князей в источниках разнятся. Юрий был убит. Но когда именно? В цитировавшихся выше летописях говорится, что он погиб во время штурма города. Легендарная «Повесть о разорении Рязани Батыем» сообщает по-другому: князь Юрий Ингоревич вместе с другими князьями и многими воинами — «удальцами и резвецами рязанскими» — принял смерть в бою близ пределов рязанских. (Об этой битве ещё до начала осады стольного города сообщают лишь поздние летописи, в частности Никоновская, XVI века.) Южнорусская же Ипатьевская летопись изображает осаду Рязани и гибель рязанского князя иначе: по сведениям её авторов, татары, взяв город «копьём», «вывели лестью (обманом. — А. К.) князя Юрия и вели его к Пронску, ибо была в то время княгиня его в Пронске, и, выведя княгиню его лестью, убили Юрия князя и княгиню его, и всю землю избили, и не пощадили детей, даже до сосущих молоко» (то есть до грудных младенцев)30. Монголы нередко действовали подобным образом при взятии вражеских городов, а потому известие Ипатьевской летописи кажется весьма похожим на правду.

Как видим, военные действия в Рязанской земле продолжались и после падения Рязани. Отзвуки героической борьбы рязанцев с жестоким врагом явственно слышны в фольклоре, в частности в знаменитой легенде о Евпатии Коловрате — рязанском боярине-богатыре, выступившем со своим отрядом из Чернигова (где он тогда находился) и отважно напавшем на «станы Батыевы» уже в суздальских пределах. Богатыри Евпатия сражались с такой отчаянной храбростью, что «сметоша все полки татарские», так что те «мняша, яко мертвии воссташа»! Самого Евпатия татары сумели одолеть лишь с помощью «тмочисленных пороков», из которых открыли по нему прицельную стрельбу (использование стенобитных машин в условиях полевого сражения — вещь немыслимая, но в былинах такое встречается). Когда же тело убитого русского богатыря принесли Батыю, тот поразился, глядя на него, и будто бы произнёс слова, которые должны были сильно польстить самолюбию русских: «Мы со многими цари, во многих землях, на многих бранех бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, ни отцы наши възвестиша нам. Сии бо люди крылатые и не имеюще смерти… бьяшеся един с тысящею, а два — с тмою!.. Аще бы у меня такой служил, держал бы его против сердца своего». По преданию, Батый отдал тело Евпатия оставшимся в живых воинам из его отряда и повелел отпустить их31.

Такой рассказ читается в «Повести о разорении Рязани Батыем». Его легендарный характер не вызывает сомнений (достаточно сказать, что здесь в качестве действующих лиц упоминаются умершие ещё до монгольского вторжения князья Игорь Ингваревич Рязанский и Кир Михаил Всеволодович Пронский, а черниговским князем назван знаменитый князь-мученик Михаил Всеволодович, в то время занимавший киевский, а не черниговский престол). В основе рассказа, несомненно, лежит народное предание, обработанное позднейшим книжником под явным влиянием других памятников «военного жанра». Однако следует согласиться с давно уже высказанным суждением историка: у нас, к сожалению, «нет никаких данных для того, чтобы пытаться установить, какие реальные события» это предание отразило32.

Из упомянутых в летописи братьев рязанского князя Юрия Игоревича один, Олег, прозванный Красным (то есть красивым), попал в плен к татарам. Та же «Повесть о разорении Рязани Батыем» рассказывает о том, что его нашли чуть живого на поле сражения — того самого, в котором, по версии этого источника, погиб и Юрий Рязанский. Увидев князя «велми красна и храбра и изнемогающи от великих ран», Батый будто бы захотел вылечить его и обратить в свою веру; князь же Олег «укори царя Батыя и нарек его безбожна и врага христьянска». «Окаянный Батый… дохну огнём от мерзкого сердца своего и вскоре повеле Олега ножи на части раздробити» — так князь принял мученическую смерть, уподобившись первым христианским мученикам за веру. Но это тоже легенда, имеющая лишь отдалённое отношение к действительности. Олег и вправду оказался в плену, но ему была сохранена жизнь; он провёл у татар долгих 15 лет, совершил вынужденное путешествие в Каракорум, а в 1252 году был отпущен домой. Умер Олег рязанским князем 20 марта 1258 года. Убит же татарами много позже, в 1270 году, был его сын Роман, тело которого действительно было разрублено на части; вероятно, в представлении русского книжника XVI века, автора «Повести…», трагическая судьба сына ретроспективно наложилась на судьбу отца.