Я вздрогнул, смущённо озираясь вокруг. Мама была рядом со мной, но вдруг пропала, подхваченная Лиром. Шелки разбились по парам, а я продолжал стоять неподвижно, как камень в бушующих волнах, и пристально смотрел на свои руки. Покалывание прошло. Я пытался сохранить это ощущение, но тщетно – я «хватался за воздух».

Моя кожа по-прежнему оставалась гладкой.

Но моя шкура должна была появится сейчас. Ведь я же почувствовал магическое прикосновение Луны!

Моё дыхание сделалось частым и неглубоким. Я старался не впадать в панику. По крайней мере, я не выделялся из общей массы. Пространство вокруг меня было заполнено ногами, которые дрыгались, прыгали и танцевали.

Ну конечно же, вот в чём дело! Если бы Луна превратила меня сейчас, я бы оказался тут единственным в тюленьем обличье и снова отличался бы от остальных. И мне бы пришлось сразу же вылезать из шкуры. Нет, моя шкура ожидает меня в пещере, а пещера будет опечатана до рассвета.

Финн схватил меня за руку.

– Присоединяйся – это танец шторма! – крикнул он, увлекая меня за быстро двигавшейся цепочкой танцоров. Шелки, который был во главе её, наполовину бежал, наполовину пританцовывал, а его движения передавались следующим по цепочке – танцующие извивались подобно волнам.

– Я искал тебя, – Финн пытался перекричать музыку.

Мои ноги поднимались выше и легче. Может быть, ожидание будет не таким уж и тягостным.

Финн наклонился ближе:

– Ты ни за что не поверишь, что сказал наш вожак.

– Что?

– Он сказал, что твой отец…

Цепочка танцоров двигалась взад и вперёд, и потому я с трудом пытался устоять на ногах. Кто-то взял меня за другую руку.

Я спросил ещё громче, чтобы перекричать гул:

– Что там про моего отца?

– Бреан сказал, что он был человеком. Я сказал, что это невозможно!

– Нет, это правда.

– Что? – он вытаращил на меня глаза. – Это правда?

Как я мог объяснять это там? Нужно было найти укромное место, где мы были бы одни и где у меня была бы возможность подобрать слова. То, что мой отец не был шелки, не имело никакого значения, потому что ещё не успеет окончиться церемония, как я обрету тюленье обличье. Но музыка ускорялась, движения танца становились всё более необузданными, и я никак не мог высвободить руки.

Финн крикнул:

– Он говорил, что ты тоже человек.

– Нет, я превращусь!

– Ветряные волны! – крикнул лидер, и по цепочке быстро замелькали новые движения. Музыка, смех и топот ног эхом отражались от скал. Мы приближались к Пику.

– Я говорил ему то же самое, – ответил Финн, – но он посоветовал взглянуть на твои волосы с забавными светлыми прядями и на твои глаза.

– Один карий, – крикнул я. Эхо от скал повторило насмешливо: один карий… карий… карий…

– Штормовые волны! – выкрикнул лидер. Грянула музыка. Фигура вздымающейся волны начала извиваться в мою сторону.

Финн смотрел прямо на меня:

– Он сказал, что ты никогда не превратишься и мне не стоит…

Цепочка выбросила меня вперёд, и вдруг – раз! – наши руки расцепились. Вздохи, крики и звонкий смех разорвали воздух, когда мы разлетелись в разные стороны. Споткнувшись, я пролетел по камням и остановился, лишь врезавшись в Пик. Выступ над головой загораживал лунный свет.

Сквозь темноту слышались отголоски счастливого смеха. Кто-то крикнул: «Найдите себе партнёров!» Скалы искажали звуки музыки, делая их мрачными и дребезжащими. Мне не хотелось танцевать. Я должен был найти Финна и объясниться.

Я выбрался из своей ложбины и вытер грязь с рук. Все вокруг танцевали парами или небольшими группами. Услышав смех Финна, я поднял голову. Он танцевал в кругу шестерых шелки, плотно прижав руки и отбивая сложные ритмичные шаги, которым я не был научен. Его лицо сияло от восторга. Одним из тех, кто держал его за руки, был вожак их клана.

* * *

Как я мог дожидаться рассвета? Моя шкура нужна была мне уже сейчас. Мне надо было надеть её прямо перед Финном и его кланом.

Я словно видел это: широко раскрытые от удивления и восхищения глаза, голоса, просящие простить их. «Нам следовало подумать, – скажут они. – Разумеется, Луна заботится о своих в эту ночь всех ночей!» Я скромно улыбнусь, принимая извинения, а потом мы с Финном, перекатываясь на брюхе, залезем в воду, чтобы кувыркаться, толкаться и делать сальто назад. Мы будем нырять в пучину, вращаясь вокруг своей оси, пока вожаки наших кланов не постучат по поверхности ластами, чтобы сообщить нам о том, что пора отравляться в обратный путь, и Финн скажет, что хочет плыть со мной.

Нужно было дождаться рассвета, и это удерживало меня от того, чтобы броситься к пещере немедленно. Я заставлял себя сидеть на месте, чувствуя, как камни впиваются в спину, и ждал, что Финн увидит меня и подойдёт.

Одна пара танцевала так вдохновенно, что вокруг собралась целая толпа почитателей, желающих поддержать её. Я увидел взмах руки и волну чёрных волос. Потом кольцо зрителей разомкнулось, открыв пару танцующих, чьи лица сияли, а чувственные шаги следовали один за другим. Притяжение между ними было столь сильным, что напоминало приливы и…

Это были мама и Лир!

Я аж пошатнулся от такой перемены. Я всегда находился в центре маминой жизни, и это не обсуждалось. Это казалось естественным всякий раз, когда остальные куда-то уплывали либо когда над волнами появлялся плавник косатки. Но то, как она сейчас смотрела на Лира…

Я сжал кулаки. Мама может делать что хочет. Наступит рассвет, и у меня появится шкура. В кровь начнёт поступать кислород для глубоководных погружений, а ласты позволят мне мчаться быстрее всех в клане. Маме не придётся всякий раз отставать из-за меня.

Танец завершился под восторженные крики зрителей. Затем мама пробежала глазами по толпе собравшихся, высматривая меня. Я не мог даже и помышлять о том, что она, как всегда, подбежит ко мне и веселье в её глазах сменится теми же думами, которые не давали покоя мне: «Как? Когда?» Поэтому я остался стоять на месте, помахав ей рукой (мол, у меня всё в порядке), и затем растворился в толпе.

Кормак и вожак клана Финна беседовали, близко склонив головы. Это означало, что Финн свободен. Я пошёл высматривать его.

Банкет продолжался внизу, на плоских камнях. Финн сидел сам по себе, глотая креветок.

Я подбежал к нему:

– Вот ты где!

Он испуганно огляделся, затем схватил меня за руку и притянул к валуну.

– Слушай, – сказал он шёпотом. – Мне больше нельзя с тобой разговаривать.

Сердце моё упало.

– Они говорят, – он замолчал и глубоко вздохнул, собираясь с духом, – они говорят, что ты опасен для нас.

– Зачем я буду вредить тебе? – спросил я. –