— Я знаю, что вы у нас великий психолог, инспектор, — притворно почтительно вздохнул Гаврюшин. — Но улики, знаете, как-то… надежнее…

— Одно другому не помеха, — отпарировал Мышкин, набирая номер.

Наташа оказалась на месте и сообщила, что так и думала, что ей позвонят, но сама вылезать не хотела. После некоторых колебаний она предложила два варианта: либо завтра днем она сама приезжает в контору, либо сегодня вечером кто-нибудь приезжает к ней. «Горло болит, — пожаловалась она. — Не хочу выходить. Холодно». Мышкин решил не откладывать и договорился на вечер.

— Есть очень хочется, — пожаловался он, положив трубку. — Может, чаю с сухариками?

— Нет, — решительно возразил Гаврюшин. — Никаких сухариков. Пошли в кафешку напротив. Нельзя так к себе относиться, инспектор. Вы нужны отечественной криминалистике.

— Записку надо оставить… Коле… записку… — беспомощно бормотал Мышкин, увлекаемый Гаврюшиным за дверь. — Погодите, дайте шапку надеть!..

Они прилепили записку к двери и отправились подкрепляться.

Примерно в то же самое время, а может, чуть позже, Коля вошел в стеклянное здание первого корпуса гуманитарных факультетов на Воробьевых горах и растерянно огляделся. То ли занятия уже кончились, то ли наступила перемена — в вестибюле и в гардеробе клубилась оживленная толпа, состоявшая по большей части из девушек, с редкими вкраплениями молодых людей. Сперва Коля вдруг застеснялся, сам толком не зная отчего, но потом вспомнил, что он здесь не сам по себе, а как представитель организации, которая, может, будет и посильнее университета, взял себя в руки, взбодрился и двинулся вперед. Все-таки со студентами ему разговаривать не хотелось. Он отыскал глазами женщину постарше и спросил, на каком этаже филфак. Потом он поднялся на лифте, немного побродил по длинному коридору и вдруг увидел табличку: «Кафедра русской литературы XX века». Он постучал и вошел. В углу, за столиком, сидела женщина, перебиравшая бумаги. «Секретарша», — понял Коля. Женщина оторвалась от бумаг, подняла глаза и спросила:

— Вы по поводу пересдачи?

— Нет, — краснея, объявил Коля. — Я по другому делу. — И показал удостоверение.

Секретарша воззрилась на него с чрезвычайным любопытством:

— Я вас слушаю.

Коля быстренько объяснил, что ему нужно.

— Семинар ведет Дина Максимовна Соловьева, — сообщила секретарша. — Вам повезло. Она как раз сейчас подойдет. А то могли бы сегодня и не застать. Поздновато приехали. Садитесь, подождите.

Коля сел и стал с независимым видом разглядывать стоявшие вдоль стен книжные шкафы. Секретарша снова занялась бумагами, но время от времени поднимала голову и исподтишка с любопытством разглядывала юного представителя правоохранительных органов. Минут через пять дверь отворилась, и в комнату, оживленно беседуя, вошли несколько человек. Секретарша тут же бросила свои бумаги, быстро встала, подошла к одной из вошедших — смуглой, гладко причесанной немолодой женщине и, указывая глазами на Колю, зашептала что-то ей на ухо — впрочем, нетрудно было догадаться, что именно. Коля встал. Женщина обернулась, посмотрела на него с удивлением и подошла.

— Вы хотели со мной поговорить?

Коля торопливо изложил свой вопрос.

— Сейчас продиктую, — сказала женщина, доставая записную книжку. — Но… не могли бы вы мне все-таки объяснить зачем… если не секрет…

Женщина была, во-первых, немолодая, во-вторых, вполне симпатичная — от этого Коля снова почувствовал себя неловко, но тут же взял себя в руки и ответил вежливо, но твердо:

— Извините, не могу. Это как раз секрет, то есть тайна… тайна следствия. Но это, честное слово, не имеет к вашему семинару никакого отношения, — добавил он, поддавшись желанию ее успокоить. — Понимаете, мы ищем одного человека… свидетеля… Этот человек был знаком с другим человеком, которого… ну, в общем, тот, второй, человек тоже не преступник, а жертва… — Тут он спохватился, что, пожалуй, уже говорит лишнее, и умолк.

— Хорошо, — сказала женщина. — Записывайте.

Всего студентов в семинаре оказалось семь. Сологубом, как выяснилось, занимался только один человек, точнее — одна, и звали ее Агнией. Коле стоило большого труда не подпрыгнуть, когда он это услышал. Разумеется, он сделал над собой усилие и ничем себя не выдал. Он старательно переписал все имена, фамилии и телефоны, поблагодарил Соловьеву за помощь и собирался откланяться, но тут ему пришлось пережить довольно сильное впечатление. В дверь постучали, и на пороге появилась девушка. Она сделала несколько шагов вперед и остановилась в нерешительности, глядя на Колину собеседницу. Коля посмотрел на эту девушку, и у него захватило дух. До сих пор он видел таких девушек только в кино или по телевизору, а в жизни — никогда. Она была настоящая красавица. Коля откровенно разинул рот.

— Вы ко мне, Агния? — спросила Соловьева и тут же осеклась, опасливо покосившись на Колю.

«Значит, это она и есть!» — пронеслось в голове у Коли и тут же, следом — нечто уж совершенно неделовое, не имеющее никакого отношения к боевому заданию: «Значит, я ее еще увижу!»

— К вам, Дина Максимовна, — ответила девушка. — Но если вы заняты…

— Нет, я уже освободилась, — сказала Соловьева и вопросительно посмотрела на Колю.

Коля понял намек, сказал: «До свидания!» — и вышел, делая огромные усилия, чтобы не повернуться и не пойти задом. Выйдя на улицу, он потряс головой, немного опомнился и вприпрыжку полетел к метро.

Мышкин и Гаврюшин сидели в кафе. Сперва они сосредоточенно глотали горячий суп и не говорили ничего, кроме: «Передайте, пожалуйста, соль». Потом тарелки унесли, между первым и вторым образовалась пауза. Гаврюшин блаженно откинулся на спинку стула и произнес:

— Ну что, инспектор, прав я был или нет?

— Еще как! — улыбнулся Мышкин, в свою очередь откидываясь на спинку стула. — Совсем другое дело! Новая жизнь, можно сказать.

— То-то! Ишь ты… — вдруг добавил Гаврюшин без всякого перехода. — Не знает, к кому она уходила! Не врет?

— Н-не знаю… Вроде бы незачем? Кстати, Женя, что там насчет анонимки? Изучили?

Гаврюшин покачал головой.

— Изучить-то изучил, но без особого толку. Вот разве что тире… «Убийца — Дерюгин». Тире там, конечно, лишнее. Запятых нет, а тире есть. Уж скорее должны быть запятые… Согласны, инспектор?

— Конечно… Но с другой стороны, знаете, как бывает… Вдруг это тире с чего-то засело в памяти, одно из всего синтаксиса? Я знал одного человека, который из всей школьной математики запомнил график функции игрек равняется икс в квадрате. Как-то он вдруг на этом уроке проснулся…

— Так no-вашему, это мог быть какой-нибудь бескорыстный… представитель общественности?

— Запросто! Они, знаете, на многое способны… бескорыстные-то… Просто удивительно! Но уверенности опять-таки никакой. Может, совсем и не бескорыстный, а напротив — весьма корыстный и лично заинтересованный. Отпечатков нет. Значит, всерьез готовился человек…