Это «спасибо», сказанное ею, скорее, из-за растерянности, глубоко ранило его. Ему не нужна была сухая благодарность. «А то, что нужно, она мне никогда не даст», — подумал он, и губы искривила горькая ухмылка. Идиот. Какой же он идиот.

Лео с трудом дошел до кресла, сел в него, закрыл лицо руками. Надо было собираться на работу, появиться там хотя бы после обеда. Надо было, да. Но…

Телефон сообщил, что звонит брат.

— Да, Сереж, — голос на удивление не передавал эмоций. — Нет, сегодня меня не будет. Нет, пока не при смерти. И я серьезно. Надо уладить некоторые дела. Личные, Сереж. — Лео помолчал, выслушивая ответ. — У любого человека они есть. До вечера.

Подавив желание разбить телефон о стену, он снова закрыл лицо руками. «Откуда у тебя личные дела?». И правда, откуда. Он же «Терминатор».

В дверь постучали. Лео понадобилось целых пять секунд, чтобы надеть на лицо маску невозмутимости.

— Войдите.

Марина, как обычно смущенная, заглянула в комнату:

— Леонард Михайлович, брат звонит. Кричит в трубку и хочет меня видеть.

Брат, значит? Что ж, у Лео как раз было подходящее настроение для общения с ее братом. Не все, правда, оставались здоровы после того общения. Но то уже были их проблемы.

Лео слез с кресла, кивнул:

— Давайте поедем и пообщаемся с вашим братом. Вам все равно нужно вещи собрать.

Облегчение после подписания документов сменилось озабоченностью: чем-то обязательно следовало заняться. Долго бездельничать Марина не умела, а потому уже через несколько минут, повязав передник, мыла посуду на кухне. Посуды той оказалось не так много: пара тарелок, столько же чашек и одна ложка. Но Марине важен был сам процесс, монотонный, позволявший окунуться в свои мысли. Она вышла замуж. Она — замужняя женщина. О работодателе ей теперь следовало думать, как о муже. А еще лучше — постараться называть его по имени, хотя бы мысленно. И вот тут появлялась загвоздка: называть Крамова «Лео» для Марины было тем же самым, как на «ты» общаться с президентом или Папой Римским. То есть в теории возможно, конечно. А вот на практике… Он же сын губернатора, неприлично богатый, с кучей связей! Как она может ему «тыкать» и звать по укороченному имени? Вся сущность Марины восставала против такого фамильярного обращения.

«И что тогда делать? — посуда некстати закончилась, пришлось садиться на стул и сидеть в буквальном смысле сложа руки. — Вряд ли ему понравится, если я в этих четырех стенах начну звать его по имени-отчеству».

Марина вздохнула: Вовкино строгое воспитание давало о себе знать. Общайся только с равными себе. Не старайся прыгнуть выше собственной головы. Не завидуй. Все жизненные блага зарабатывай собственным трудом. Не верь обещаниям. И т. д. И т. п.

И к чему привели эти вбитые в голову приказы? Марина лишний раз при теперь уже муже вздохнуть боится. А ведь если так подумать, он ни разу не сделал ей гадости. Только добро. Возит с собой, кормит, ещё и деньги платит. И что получает? Перепуганную уборщицу?

Звонок мобильного вырвал Марину из грустных размышлений. На экране светился номер брата.

— Ты где?! Что за деньги поступили на наши счета?! Димка ничего о них не знает! Срочно приезжай домой!

Вовка кричал, кричал и кричал.

Марина положила трубку, набралась смелости и пошла к мужу.

— Леонард Михайлович, брат звонит. Кричит в трубку и хочет меня видеть.

Ответ ее успокоил:

— Давайте поедем и пообщаемся с вашим братом. Вам все равно нужно вещи собрать.

Вещи. Точно. Она находилась в таком взвинченном состоянии, что совсем забыла о них. Одежда, белье, обувь, учебники… Столько всего надо взять. И хорошо, что рядом будет муж, — Марина не сомневалась, что он поднимется вместе с ней, — при нем Вовка будет вести себя гораздо адекватней.

«Феррари» неспешно катил по уже привычному маршруту. За окном была жара, а в салоне — холод от кондиционера. Лео чувствовал себя наоборот. В душе он нервничал, а внешне ему пока удавалось сохранять самообладание. Но то пока. Встреча с родственниками Марины могла все изменить — слишком остро стал воспринимать ситуацию Лео.

Марина как обычно сидела на заднем сиденье. Больше всего она в данную минуту напоминала Лео сжатую до упора пружину: лишь пальцем тронь, и распрямится. А вот с какими последствиями… Впрочем, вряд ли у него самого вид был лучше. Лео нервничал, но не только из-за командного тона глупого нового родственника. Нет, ему все ясней становилось, как же тяжело придется им обоим жить под одной крышей. Такая притягательная и такая далекая одновременно. Чем он думал, когда сообщил, что она будет жить в его квартире?

Многоэтажка типовой постройки встретила их обоих бабками на лавках у подъезда и молодыми матерями, следившими за игравшими в песочнице детьми. И те, и другие мгновенно замолчали, едва «феррари» остановился у дома. Страх, недоверие, изумление в глазах — привычный «букет». Для него, Лео, привычный. А как отреагирует Марина? Не только сейчас, но и потом? Ведь, возможно, ей предстоит сопровождать его. Не к бабкам и матерям, а на званые вечера.

Лео шел, как обычно напряженный, отгоняя от себя лишние мысли. Впереди — встреча с ее родственниками. Думать нужно о них, а не о пресловутых бабках у подъезда.

Нужный этаж. Нужная квартира. Марина позвонила. Лео встал рядом с ней возле двери.

— Наконец-то! Где ты вообще бы… — Лео с огромным удовольствием наблюдал, как обрывает себя на полуслове открывший дверь Владимир Кротов, брат Марины, высокий мускулистый брюнет с зелеными глазами. Резкая бледность, страх в глазах. Что ж, его, Лео, узнали. Приятного мало, но в данный момент такая реакция была Лео только на руку.

Марина зашла внутрь, Лео — следом. Владимир прижался к стене. Пропуская их. «Наверное, даже дотронуться до меня боится», — с сарказмом подумал Лео.

— Вещи, — повернулся он к Марине.

Та кивнула и шмыгнула в одну из комнат.

— Свидетельство о браке, — в полном молчании со стороны шокированных сестры и брата, даже не поздоровавшись, Лео аккуратно положил копию свидетельства на стол в коридоре. — Ваши долги оплачены. Вопросы есть?

Как и ожидалось, вопросов не было.

Марина собралась быстро: покидала в сумку конспекты, учебники, белье, два легких платья, джинсы с парой кофт, деньги из заначки — больше лично ее вещей в квартире не оставалось. Вышла она из спальни через пять-семь минут, в кладбищенской тишине подошла к мужу и только потом взглянула на замерших статуями Вовку и Свету.

Говорить им троим было не о чем: Вовка считал, что прав во всем, Света радовалась, что было, к кому сбежать. Так что теперь и Марина убегала, подальше из квартиры, в которой выросла.