– Лолка, уймись! – прикрикнул на нее Маркиз. – Это тебе не кот и не попугай! Мы не можем взвалить на себя такую обузу!

Лене не следовало принимать Лолины слова всерьез. Он ведь помнил перехваченный им хитрющий взгляд мальчишки. Вместо того чтобы отнестись к необдуманным словам своей взбалмошной подруги спокойно, рассеянно ответить что-нибудь вроде: «Да-да, конечно», или: «Разумеется, дорогая, ты совершенно права», Леня рассердился. Все-таки каждая женщина хоть когда-нибудь да бывает капризной идиоткой. Лолка тоже – нашла время! Очень некстати в ней пробудились материнские чувства!

– Я так и знала! – возопила Лола со слезами в голосе. – На самом деле ты думаешь только о себе! Ты всегда был ужасным эгоистом!

– Зато ты у нас – просто ангел с крыльями! – огрызнулся Маркиз. – Да ты хоть когда-нибудь имела дело с детьми? Ты понятия не имеешь о воспитании!

– Ой-ой-ой! – Лола пренебрежительно скривилась. – А ты у нас, можно подумать, прирожденный педагог!

– Во всяком случае, я с ним нашел общий язык гораздо быстрее, чем ты!

– Тоже мне, Макаренко нашелся!

– Я с ним, по крайней мере, сумел договориться!

– Песталоцци!

Из кухни послышались какие-то подозрительные звуки.

– Что это он там делает? – с тревогой осведомился Маркиз.

Лола торопливо отправилась на разведку, и Леня, отложив фотографии, поплелся за ней.

На кухне никого не было, кроме невозмутимо дремавшего на шкафу кота Аскольда.

– Ну, и куда же он, интересно, подевался? – растерянно оглянулся на Лолу Маркиз.

– Ой! – Лола всплеснула руками. – Окно раскрыто! Он услышал, о чем мы говорим, и выбросился из окна! Только чтобы не возвращаться к своему ужасному хозяину!

Леня выглянул в окно и насмешливо обернулся к Лоле:

– Думаю, окно – просто отвлекающий маневр, а ребенок спокойно покинул нашу квартиру через дверь. О, вот и он: погляди, как улепетывает по переулку! Кстати, – Леня осмотрел кухню, – наш ловкий мальчик прихватил с собой твой маленький телевизор.

Лола растерянно уставилась на пустое место, где незадолго до этого красовался переносный «Филипс», и пристыженно замолчала.

В это время раздался визг, и в кухню вбежал Пу И. Вернее, когда-то это был, несомненно, Пу И – не очень давно, до прихода в их дом малолетнего негодяя. Теперь же в кухне оказалось нечто в черном, какой-то клубок, который к тому же распространял вокруг себя резкий запах французских духов.

Лола вскрикнула и кинулась в сторону – она не узнала собственную собаку. Когда же Маркиз сумел схватить клубок, оказалось, что на Пу И надеты Лолины черные трусики и ее же кружевной лифчик, которым малолетний негодяй сумел обернуть песика несколько раз, и еще и завязал лямочки на спине. Паршивец успел обрызгать Пу И духами и нарумянить те места на мордочке, где у чихуа-хуа предполагались щеки.

Разглядев Пу И, Маркиз охнул и повалился на стул в кухне. Ноги его не держали – от смеха. Лола со слезами освобождала Пу И от своего белья, потом мыла в семи водах с шампунем.

– Какой негодяй! – вздохнула она, приведя собаку в порядок. – Я столько для него сделала, а он вместо благодарности упер телевизор… и так подло поступил с Пу И…

– А по-моему, он поступил вполне благородно, – не согласился с ней Леня, – избавил нас от своего присутствия и от утомительной процедуры прощания. Ушел, как говорится, по-английски, – с телевизором под мышкой. Пу И же никакого особого вреда он не причинил. Напротив, твое сокровище обожает, когда ты с ним возишься и причитаешь над ним… Так или иначе, вопрос решился сам собой, – удовлетворенно констатировал Леня.

Он направился в комнату, чтобы продолжить работу с фотографиями.

– Посмотри-ка, – окликнул он Лолу спустя несколько минут, – вот этот человек…

Лола подошла и через его плечо взглянула на крупную фотографию. На ней был хорошо виден высокий мужчина лет тридцати, с длинным лошадиным лицом и небольшим шрамом на щеке.

– Кто это?

– Если бы я знал! – протянул Леня, вглядываясь в снимок. – Одно могу сказать: это профессионал. Посмотри на его глаза, на его позу, на то, как он следит за самолетом, одновременно не выпуская из поля зрения охрану Лазоревского и все окружение… И под мышкой у него пистолет, готов спорить на парадную корону английской королевы!

– Ну и что? Ты же сам говорил, что, кроме охраны у подъезда, там были еще какие-то люди…

– Совершенно верно, но те двое были в контакте с охранниками Лазоревского, они координировали с ними свои действия и связывались по переговорнику, а этот человек – явно не из их команды.

– Откуда ты знаешь?

– Интуиция, понимаешь ли! Интуиция бывает не только у женщин! А если серьезно, обрати внимание на его взгляд. Он явно так же, как и мы, оценивает ситуацию, считает количество людей в охране…

– Так что – это наш конкурент?

– Возможно. Либо – он и стоит над Хорьком…

* * *

На следующее утро возле дома на Малой Конюшенной улице остановился красный микроавтобус с надписью «Цветы». Из автобуса вышел сутулый мужчина с длинными светлыми волосами, с усами подковкой и с объемистым животом. Мужчина прижимал к груди огромный букет, завернутый в полупрозрачную бумагу, и придерживал пластиковую папку с квитанциями.

Возле подъезда курьера остановил охранник:

– Куда?!

– В четвертую квартиру, – сообщил тот, заглянув в бумаги, – цветы для Людмилы Николаевны Кусковой.

– Кусковых нет, – отрезал охранник, – в отъезде они.

– Кому же мне цветы отдать? – забеспокоился курьер. – Заказ оплачен…

– Оставь здесь, на столе, – лениво предложил охранник, – придет их прислуга, я отдам.

– Хорошо, – курьер явно обрадовался, – только ты распишись у меня в квитанции, мне же отчитаться надо.

– Ну, давай!

Охранник вошел в подъезд, курьер последовал за ним, прижимая к себе тяжелый букет.

Второй охранник выглянул из застекленной будки и подозрительно оглядел курьера.

– Бумагу разверни, – потребовал он.

Курьер послушно развернул обертку, предъявив взору секьюрити семь крупных нежно-розовых лилий.

– Ладно, положи сюда, – первый охранник указал на низенький столик в холле, – где нужно расписаться?

Курьер аккуратно положил лилии на стол и пристроил рядом папку с квитанциями. Однако когда он начал вытаскивать из папки нужную квитанцию, вся стопка бумажек из нее выпала и рассыпалась по выложенному мозаичной плиткой полу.

– Сейчас, сейчас, ребята, я все соберу! – испуганно засуетился курьер, опускаясь на четвереньки и залезая под стол. Живот явно мешал ему, и он тяжело дышал, собирая разлетевшиеся бумажки.