— На себя-то посмотри! — рявкнула она в ответ, и я поняла: та женщина, что была тут в пятницу вместо меня, очевидно, сунула тетке денег, чтобы та пошла на нарушение обычной процедуры.

— Еще раз повторяю, что в прошлую пятницу ушла с работы в четыре часа, да Ленка может это подтвердить, и два часа просидела в парикмахерской.

— В парикмахерской? — зловеще переспросил шеф. — Два часа просидела? Значит, в парикмахерской твое алиби могут подтвердить?

Очень мне не понравилось, что он употребил слово «алиби». Значит, шеф считает меня преступницей? Мало мне убийства Пашки, мало звонков шантажиста, мало исчезнувшего трупа, так тут еще такая дурацкая петрушка с пропавшей машиной получается! Ну кому могли понадобиться эти чертовы козлы?

— Да, конечно, — упавшим голосом ответила я шефу и тут же поняла, что никто в парикмахерской ничего подтверждать не будет.

Дело в том, что позвонила я парикмахерше Люсе в самый последний момент, когда выяснилось, что мне не нужно возиться с машиной, вернее, позвонила не я, а Алена по моей просьбе. Люська — знакомая Алены, у которой есть свой парикмахер, своя косметичка и массажистка. А также стоматолог и гинеколог. У меня же нет никого, я пользуюсь знакомствами Алены, когда срочно нужно. Именно так случилось в пятницу. Люся согласилась заняться моей головой только после долгих уговоров, потому что у нее было много клиентов — сами понимаете, вечер пятницы. Парикмахерская частная, а Люська спокойно положила мои деньги себе в карман, утаив от хозяйки. Так что если начнется разбирательство, Люська будет все отрицать, у нее и так с хозяйкой напряженные отношения. Работу сейчас найти непросто даже такому классному мастеру, как она. Нет, Люська в таком раскладе мне не поможет...

— Значит, говоришь — факс? — скрипучим голосом спросил шеф. — Это мы тоже проверим, заходила ли ты в офис в шесть часов или нет...

Всю обратную дорогу до офиса Олешек молчал, наливаясь тяжелой чугунной злостью, и старался не встречаться со мной глазами.

На вахте, внизу нашего бизнес-центра вместо Юрика сидел сухонький подслеповатый старичок в толстых очках, нацеленных на посетителей, как два оптических прицела, и с профессионально поджатыми губами, узкими, как щель монетоприемника.

Наклонившись к нему, Олешек с тяжелой гипертонической одышкой проговорил:

— Извините... вас как по имени-отчеству?

— Иван Игнатьевич мы, — ответил бдительный старичок и тут же насторожился: — А почему вас, собственно, наше имя-отчество интересует? Это до вас никак не касательно. Ваше дело какое? Предъявить и пройти. А наше дело — не допустить проникновения посторонних лиц.

— Иван Игнатьевич, — нетерпеливо перебил его Олег, снова наливаясь багровой краснотой, — а кто на этом посту в пятницу дежурил, в конце рабочего дня?

— В пятницу? — переспросил охранник. — В пятницу мы же и дежурили лично. А почему вас, собственно, эти вопросы интересуют?

— Производственную дисциплину проверяю во вверенном мне коллективе, — ответил Олешек, быстро сообразив, какой ключик подходит к сердцу охранника.

И он оказался совершенно прав. Старый вохровец сразу же расцвел, в глазах его появилось теплое, отеческое выражение закоренелого убежденного стукача.

— Производственная дисциплина — это хорошо! — одобрил он.

— Так вот я и хотел уточнить: если вы лично дежурили в пятницу, может быть, вы случайно помните, когда ушла домой вот эта сотрудница? — И Олешек предъявил меня для опознания.

Старикан обежал меня злорадным взглядом, в котором явственно читалось: что, попалась, голубушка? Попалась, так отвечай!

— Почему же случайно? — ответил он, еще сильнее поджав губы. — В нашей работе случайностей нет! Мы пока что из ума не выжили! Эта, конкретно, сотрудница в пятницу покинула вверенный объект в пятнадцать часов пятьдесят минут.

Я облегченно вздохнула, но, как выяснилось, радость моя была преждевременной. Отвратительный старикан на сказанном не остановился. Он продолжил:

— А потом в восемнадцать часов ноль пять минут она вернулась. Чем привлекла наше внимание. Но поскольку был предъявлен пропуск установленного образца за номером семьсот восемьдесят семь бе-пе, чинить препятствий мы не стали и на объект допустили. А в восемнадцать тридцать объект покинула окончательно.

Олешек посмотрел на меня так, как будто хотел этим взглядом испепелить на месте и немедленно развеять мой пепел в окрестностях бизнес-центра.

Я всплеснула руками и приблизилась к охраннику:

— Иван Игнатьевич, миленький, ну вспомните хорошенько, ведь я как ушла без десяти четыре, так больше не возвращалась! Не была я здесь вечером! Вы меня с кем-то путаете!

— Мы пока что из ума не выжили, — повторил старик свою любимую фразу, — и мы вам никакой не миленький! И махинации ваши покрывать не намерены! Если мы говорим, что сотрудница была допущена на объект — значит, так оно и было. Был предъявлен пропуск за номером семьсот восемьдесят семь бе-пе...

У меня закружилась голова, перед глазами поплыли цветные пятна. Что же это такое происходит? Я сошла с ума? Хожу, как лунатик, делаю что-то, не помня потом об этом?

Да чушь собачья! Ведь я была в парикмахерской, потом дома, а оттуда отправилась в этот чертов ресторан, чтоб ему пусто было! Значит, старикан-охранник врет, ему кто-то заплатил, чтобы он дал ложные показания! Но зачем? Кому понадобилась та машина? И где, черт побери, Витька? Должен же он объявиться?

Я развернулась на каблуках и бросилась назад, не обращая внимания на грозный окрик шефа. Я решила поехать в гараж и расспросить там про Витьку и машину. Но перед этим все же нужно заскочить в парикмахерскую и попытаться уговорить Люсю.

Однако мне не повезло. Народу в первой половине дня в понедельник в салоне почти не было, Люськи на месте тоже. А когда я поинтересовалась, ее соседка по рабочему месту поджала губы и кивнула мне на дверь кабинета хозяйки салона.

— Наша с утра раздрай устроила! Что-то там у нее с деньгами не сошлось, сейчас с Люськи стружку снимает.

— Часто она так? — поинтересовалась я, только чтобы что-нибудь сказать.

— Каждый понедельник по плану, но сегодня что-то сильно разоралась, кто-то на Люську стукнул, что она от клиентов деньги берет, а в кассу их не кладет.

Я вздохнула, сообразив, что от Люси мне помощи не дождаться, и поехала в гараж. Там все оказалось одновременно и просто и сложно. На мой прямой вопрос, куда делась машина за номером таким-то, начальник гаража Виктор Степаныч отвечал твердо: где эта машина, он понятия не имеет. Он лично Витьку никуда не посылал и документов никаких предоставить не может.

— Это как же? — я даже оторопела. — Ну и порядочки у вас!

— Нормальные порядки, как и везде! — буркнул он.

Я прижала его к стенке, тогда он признался, что подлец Витька, видно, брал машину на выходные для собственной надобности. Бывало так и раньше, но всегда в понедельник утром машина стояла в гараже, чистая и неповрежденная.