И я, как представила себе это все. Я в халате, располневшая, у гладильной доски, рядом груда пелёнок и Пашка на диване у телевизора. И… что вообще Маша здесь делает? Этот вопрос не давал мне покоя с того самого момента, как она и Димка появились на пороге родительской квартиры.

У нас сегодня знакомство родителей, а Маша, я, конечно, понимаю, что Маша тоже член Пашиной семьи и скоро станет и частью моей семьей, но мне бы хотелось пересекаться с ней как можно реже. Навстречу были приглашены только родители и хотелось бы пообщаться именно с родителями, а не с Машой, с которой знакомы уже все. Я много раз и прямо, и косвенно намекала Паше, но он то ли не слышал меня, то ли не хотел слышать, но тем не менее Маша сейчас сидит, напротив, и поедает салат, который я готовила для Пашиных родителей.

— Суховата мимоза, — заметила Машка как бы между прочим. Мама сконфузилась, ведь она, усаживая гостей за стол, делала акцент на тех блюдах, которые приготовила именно я. И мимоза моя была идеальная, и уж точно не суховатой. Димка сидел рядом натянутой от напряжения струной. Очень непохоже на него, такого активного обычно. Анатолий Васильевич и Валентина Николаевна, родители Паши, промолчали. Сам Паша, который то и дело отвлекался на свой телефон, не участвовал в беседе.

— Леся у нас всегда любила наряжаться, — произнесла мама, пытаясь сгладить ситуацию с салатом.

— То-то я смотрю, в модельки решила пойти, — произнесла Маша как ни в чем не бывало, отправляя очередную ложку салата в рот.

Что? Я перевожу удивлённый взгляд на Пашу. Про кастинг я говорила только ему и маме с бабушкой, когда мы сегодня готовили праздничный обед. Папе мы планировали сказать позже, после знакомства с Пашиными родителями. Откуда знает Маша?  Он что, все ей рассказал?  А что ещё рассказывает?

— В какие модельки? — не понял папа.

— Я тебе потом расскажу, — шепчу папе. Но, видимо, слишком громко шепчу или у Маши слух отменный.

— А чего потом? Давай сейчас. Что ты родителям-то ничего сказала, — упрекает Маша, а сама смотрит на меня внимательно так. Как будто говорит, что я у нее на крючке, и сможет она вертеть мной как хочет. — На кастинг же её пригласили.  В модельное агентство.

— Как в модельное агентство? — ахнул папа, и перевел на меня недовольный взгляд. — Какое еще модельное агентство, Леся?

— Меня пригласили на кастинг и все, — произнесла я как можно спокойнее. О том, что я уже была на кастинге, предпочла не рассказывать. Паше я еще не сказала, значит, Маша не знает, а с папой я поговорю позже.

Отец смотрит на меня строго. Он бы меня поддержал, я это знаю, ему просто нужно донести в правильной форме и в нужный момент. А момент сейчас очень неправильный, а форма тем более. После такого представления папа ни за что на свете не даст своего одобрения. Не то чтобы оно мне сейчас требовалось, но ссорится с папой мне совсем не хотелось.

Я не свожу взгляда с довольной Машки, которая, даже не скрывая своего злорадства, продолжает.

— Как же так, родным родителям и не сказала, Лесь? Ну как же это, а? Я и сама говорю — дурь все это, и Пашке-то говорю. Сейчас пока учеба, а потом голодной задницей по подиуму сверкать, а?

Вот откуда ноги-то растут, теперь понятно, кто у них в доме-то главный. И совсем не мужчины, — пронеслось у меня в голове.

— А там учиться сначала надо. А за учебу денег платить, — продолжала Машка так, как будто это ее на кастинг пригласили, ей обучение предложили, и ее сейчас судьба решается. — И обучение-то это недешевое.

— Разве же деньги — это проблема, Машенька? — вдруг произнесла Валентина Николаевна, моя будущая свекровь. И вот поблагодарить ее сначала хотела я мысленно за поддержку, но взгляд у нее хитрый такой, что стало вмиг не по себе.

Я в эту семью вхожу? Но ведь замуж я за Пашу выхожу, а не за семью, или за семью тоже?

— Что там за обучение, Леся? — спросил папа.

— Уроки актерского мастерства, хореография. Что еще не помню. Несколько часов в неделю, пап. Но нужно сначала кастинг пройти, — отвечаю папе, на что он, получив ответ, удовлетворительно кивнул, давая мне понять, что разговор мы потом продолжим, наедине. И уж тогда-то он спросит с меня, почему узнал о новости от посторонних, а не от родной дочери.

— Дело молодое, — произнесла спокойно бабушка. Бабушку у нас в семье все слушались и мнение ее уважали и принимали, даже не в меру строгий папа.

— И вы это поддерживаете, — почти взвизгнула Машка.

— Если Леся решила, значит, пусть так и будет. И нечего тут обсуждать. Я поддерживаю ее решение. И, если нужно будет с обучением помочь — денег дам, — ответила строго бабушка.

«Спасибо» — прошептала я бабушке одними губами. В деньгах я, конечно, не нуждаюсь, но бабушкина поддержка значила для меня очень многое.

— Что я родной дочери обучение оплатить не смогу? — возмутился папа бестактности золовки, тем самым дав понять новым родственникам, что дочь в обиду не даст.

— Что ж, и не смущает вас, что внучка ваша полуголая будет перед камерами сверкать? — завела свою песню Машка, но бабушка тут же ее приосанила:

— А ты не тряси попусту словами за столом, Мария. Смотри за собой, а не за другими. А если тебе нечем заняться, пойдем, на кухне мне поможешь, чем пустой болтовней рот занимать.

С этими словами бабушка начала подниматься из-за стола, но ее остановила Пашина мама.

— Что вы, что вы. Не поднимайтесь. Мы сами со всем справимся, верно, — обратилась она к моей маме, пытаясь погасить назревающий конфликт.

Мама согласно закивала, и они втроем удалились на кухню, обсуждая рецепты мясных пирогов и творожных запеканок. А Паша вместе с папой вышел на балкон, на перекур. Паша сам не курил, но с отцом всякий раз выходил поговорить об их мужском.

— Ох, и золовка у тебя, — хмыкнула бабушка, когда мы остались вдвоем. — Следи за ней в оба. Если, конечно, надумаешь войти в эту семью.

— Бабушка, я…

— Чтобы ты не выбрала, я всегда поддержу тебя, доченька. Но подумай хорошенько и не торопись с решением.

— Все так плохо,