Санька вдруг нашел выход из трудного положения. Вернее, ему показалось, что с помощью своей новой знакомой он сумеет выкрутиться. Он замедлил шаг и перешел на официальный тон:

— Слушай, командир, у меня точно сеструха есть, недавно объявилась, в больнице работает. Ну давай к ней зайдем, тут рядом. Давай, а?

Кавлис остановился, задумавшись. На его лбу проявились глубокие морщины. Пока в его планы не входила встреча с Татьяной.

— Не знаю, как и быть... Рискнуть, что ли?

— Рискни, командир, ну чего тебе стоит.

Глаза Саньки сделались просящими, однако он снова насторожился, «командир» как-то легко согласился. Может, человечный попался?

— В какой больнице работает твоя сестра? — спросил Николай.

Санька воспрянул духом.

— Она одна тут, пошли. — На всякий случай проверил хватку мужика — хорошая хватка, вырваться можно, только оставив кисть в его руке.

Николай продолжил опрос.

— У сестры есть фамилия?

Санька чуть не ответил «манда кобылья», но вовремя спохватился.

— Есть, есть, — горячо заверил он, не зная продолжения. Однако экстремальная ситуация снова подсказала выход. — Только я ее не знаю.

— Как это?

— Да вот так! Замуж она недавно вышла, — выкрутился беспризорник, — сменила фамилию. Мне сказать не успела. Так что искать ее будем по приметам. У нее на щеке здоровенная родинка, — пояснил он.

— Значит, родинка.

— Да, с ваш кулак будет.

— Родная сестра-то?

— Еще бы! Одна кровь! Сами увидите.

Первым делом Санька потянул Кавлиса к регистратуре. Николай, улыбаясь, отдал инициативу мальчику. Тот встал на цыпочки и, заглядывая в окошко, уверенно стал наводить справки.

— Мне Таню, рецепт подписать. У нее вот тут родинка, забыл, в каком она кабинете работает.

— Двести четвертый, — ответила регистраторша, взглянув в расписание. — Сейчас ее смена.

Санька облегченно выдохнул:

— Ну вот, нашел. В двести четвертом кабинете работает сестра, как раз ее смена.

Возле кабинета скопилась очередь человек в шесть, пациенты дружно накинулись на Николая:

— Куда вы без очереди?!

Санька приложил к груди руку.

— Мы не на прием. Он, — мальчик указал на провожатого, — вообще в кабинет не зайдет.

— Все равно врача отвлекать будете.

— Так я к медсестре!

Беспризорник требовательно потянул руку, его глаза говорили: «Ну из кабинета-то, наверное, я не убегу».

Кавлис разжал ладонь.

Санька шмыгнул в кабинет.

Татьяна, увидев его, ахнула:

— Саша!.. Ты как тут оказался?

Мальчик быстро приблизился к ней.

— Тихо! — предупредил он, оглядываясь на дверь. — Замели меня. Мент со мной пришел, я сказал ему, что ты — моя сестра. Выручай, а? Я для тебя все сделаю. Ну нельзя мне сейчас в приемник, никак нельзя. Друг один останется, у него ноги не ходят, помрет человек.

— Хорошо, — сказала Татьяна, поднимаясь из-за стола. — Что я должна сделать?

— Подтвердить — и все. Мент вроде бы не гнилой попался. Но лох, поверит сразу.

От стоматологического кресла раздался женский голос:

— Так вот ты какой, Саша... — На него глядели улыбчивые глаза врача.

— Ага, — подтвердил он, бросив на стоматолога мимолетный взгляд. — Давай, Танька, выручай. А вечером куда-нибудь сходим.

Аксенова, включившая было бормашину, выключила ее, руки врача подрагивали.

— Про мою фамилию будет спрашивать, — сказал Санька Татьяне, — скажешь Шепелев. Ты — тоже, запомни, — погрозил он пальцем. — Но только ты недавно вышла замуж, поняла? И сейчас у тебя другая фамилия.

Татьяна застыла на месте.

— Твоя фамилия Шепелев?

— Ну да. А ты что, букву "ш" не выговариваешь?

— Так я тоже Шепелева.

— Не может быть... — мальчик часто заморгал глазами. — А может, мы родственники?

Некоторое время постояв в раздумье, Татьяна вышла из кабинета. Санька обратился к Аксеновой:

— Во влип!.. — И покачал головой. — А вы зубы вырываете?

— Удаляю, — поправила его врач. — А что, у тебя зуб болит?

— Не у меня, у моих друзей. Им бы все зубы повырывать. Без наркоза.

То, что случилось дальше, Санька никак не ожидал. Открылась дверь, и в кабинет вошла Татьяна. Вслед за ней мент с разочарованным лицом. Качая головой, тот произнес:

— Что ж ты, Саша, обманул меня?..

Санька обмяк. Он укоризненно посмотрел на Татьяну: «Эх, сеструха, сеструха... Сдала... А ведь все сходилось, даже фамилия одна, врать не надо». И снова стал искать пути к спасению, он еще не сдался. На худой конец, врачиха могла сойти за его мать. Но от этой мысли Саньку стал разбирать смех. Но он мигом посерьезнел. Было бы лето, он бы сиганул прямо со второго этажа в открытое окно — он легкий, не разобьется, но сейчас зима, окна не только закрыты, но и проклеены бумагой.

Он примерился на мента, как матадор на быка, и неожиданно кивнул ему:

«Ну что?»

Тот пожал плечами.

У Саньки внезапно разболелись все зубы. Появилось желание сесть в стоматологическое кресло и позволить врачихе рассверлить их все сразу. А пока она сверлит, потихоньку стянуть баночку с мышьяком и накормить мента ядом.

Что же делать?

Все молчали. Больше всех пациент с разинутым ртом в кресле. Тот запросто мог сойти за его деда. Больше в кабинете никого не было.

А может, мент тоже Шепелев?

Нет, скорее всего Скорохватов.

Санька громко шмыгнул носом, его взгляд метался от одного к другому. А если надавить на жалость? Заплакать? Ну уж нет! Не дождетесь! Правда, вчера он не сдержался и заревел, как девчонка. Но то произошло помимо воли. Саньке на какое-то время Татьяна напомнила мать, от нее исходило тепло, она была добрая, ласковая. И он обнял ее. Через толстую шапку чувствовал ее горячие ладони, и ему казалось, что она тихо прошептала: «Сынок...»

Сейчас она рядом. Мальчик не держал на нее зла, в нем зародилась и тут же пропала легкая обида, совсем как к матери, когда она, по его мнению, несправедливо наказывала его. Он никогда надолго не обижался на мать, не ходил с надутыми губами, бровей не хмурил. Он любил ее. Вдвойне, потому что, сколько себя помнил, рядом с ним была только она, больше никого.